Горький ветер
Шрифт:
— Не имеет ни малейшего значения, когда вы пришли. Он бы не захотел вас видеть.
— Мне жаль, что ему так горько.
— Правда? Я в этом очень сомневаюсь, Бетони. Вы никогда не любили Майкла. Я всегда это знала, с самого начала. — Миссис Эндрюс была непреклонна. — Вы никогда бы не поступили так, если бы любили его.
Годовщина окончания войны была холодной и пасмурной. Резкий ветер гулял в буках и березах на церковном дворе, и на собравшихся там людей упало несколько сухих снежинок. Памятник жертвам войны, высеченный из куска гранита,
— Тридцать шесть молодых мужчин, — сказал священник в конце своего обращения, — чье мужество и самопожертвование будут жить вечно.
Две минуты длилось молчание, и люди стояли неподвижно, склонив головы. Во многих сердцах эта тишина будет длиться долго. Но головы поднялись снова, когда запели гимн, и тонкие голоса окрепли, поднимаясь вокруг креста, потому что пели вместе. Поющие люди поднимали головы и смотрели вверх, и холодный ветер высушивал слезы на их лицах.
Идя домой по деревне после церемонии, Дик сказал:
— Имя Тома по праву должно быть на этом камне, вместе со всеми.
— Да, вероятно, — согласилась Бетони.
Они с Диком шли рядом с отцом. Остальные члены семьи шли позади. Джесс смотрел прямо перед собой. Ему было трудно говорить.
— Никаких «вероятно». Дик прав. Том отдал свою жизнь за короля и родину, как и Роджер, и Вильям.
Бетони взяла отца за руку.
На следующий день она провела три часа в Чепсворт-паркс, где все инвалиды прикрепили зеленые веточки к одежде в честь своих погибших товарищей. В тот день пришло много помощников: всех, кто передвигался в креслах-каталках, вывезли в парк, у всех лежачих было с кем поговорить, и несколько леди объединились для того, чтобы устроить вечером концерт.
— У нас просто море помощников сейчас, — сказал Бетони суперинтендант. — День поминовения заставил их вспомнить, конечно же. Но к концу недели этот поток схлынет, и мы снова останемся без рук.
— Может быть, — сказала она, — я смогу помочь, если буду приходить чаще.
По дороге домой она остановилась у нового памятника в Чепсворте. Это была фигура рядового с перевязанной головой без каски. Он стоял, держа винтовку перед собой: приклад на земле, ствол зажат в руках; солдат смотрел в землю, словно его пригнула усталость. Ступеньки вокруг монумента были заставлены лавровыми венками.
Когда Бетони вышла за церковную ограду, мимо нее прошла колонна мужчин, у каждого на спине и на груди висели плакаты: «Мы принимаем пожертвования, но нам нужна работа». «Таких, как мы, сотни», «Старые солдаты не умирают — они исчезают от голода!» Один из этих людей, увидев Бетони, которая отошла от памятника, крикнул ей:
— Мертвых помнят! Это о нас, живых, забыли!
Потягивая мадеру в гостиной у викария, Бетони легко догадалась, почему он, мистер Уиздом, вызвал ее. Мисс Эмили Лайкнесс, бывшая директором школы в Хантлипе уже сорок три с половиной года,
— Я правильно полагаю, что после всего этого вы уже не выйдете замуж за капитана Эндрюса? — спросил викарий.
— Совершенно верно, — сказала Бетони.
— Мне очень жаль, Бетони, что все так вышло.
— Спасибо, вы очень добры.
— И я подумал, в связи с переменившимися обстоятельствами, что вы могли бы занять место мисс Лайкнесс на посту директора школы. Более подходящей кандидатуры я не могу придумать. Мисс Лайкнесс, в свою очередь, надеется, что вы согласитесь. Но вам, конечно, необязательно давать ответ уже сегодня. Вы, вероятно, захотите обдумать.
— Да, — сказала Бетони, — но, скорее всего, ответ будет положительный.
Когда она уходила, викарий сказал:
— В деревне ходят слухи, что Тилли Престон видели в Ворвике. Как думаете, это правда?
— Да, правда. Джереми Рай видел ее в одном барс за стойкой. Она живет там уже несколько месяцев как жена хозяина заведения.
— Почему же она так и не объявилась тогда? Она наверняка видела плакаты.
— Джереми спросил ее. Она утверждала, что ничего не знала об этом.
— Я никогда не сомневался, что твой брат невиновен.
— Я тоже, — сказала Бетони.
Ее сестра Джени болела гриппом. Теперь она выздоравливала и, сидя в постели, ела виноград, который привезла Бетони.
— Ты получала что-нибудь от Майкла?
— Ни слова.
— Мама говорит, что уже не будет никакой свадьбы, но…
— Да, мама права. Майкл уехал за границу. Он больше не хочет меня видеть.
— Бетони! Ты уверена?
— Не расстраивайся. Я не огорчаюсь. Мне почему-то кажется, что так и должно было случиться.
— Но что же ты будешь делать? — спросила Джени. Она просто не могла представить себе жизнь без мужа и троих детей. Она не могла представить себе такой пустоты. — Что же тебе делать?
Бетони улыбнулась. Она думала о школе, в которой скоро станет директором и что у нее на попечении будет больше сотни ребятишек. Она думала об инвалидах в Чепсворт-парке, которым нужна помощь, и о тех людях с серыми лицами, которых она видела на улице, у которых нет работы. И еще она думала о Линн Мерсибрайт и ее маленьком сыне, оставшемся без отца.
— Всегда найдется куча дел, Джени. Вопрос только в том, с чего начать.
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам