Горькое одиночество
Шрифт:
– Не-е-е! Кому ж обижать-то. Одна я одинёшенька, никого нет у меня, – всхлипнула старушка.
– И детей нет?
– Есть! Сынок! В Москве живёт. Граматна-а-ай! Служба у него высокая! – Старушка повеселела, глаза заблестели, щёки зарумянились, она заулыбалась щербатым ртом, приосанилась. – Квартира большая у него. Рассказывал, что и для гостей комнатка имеется, во!
– Давно одна-то живёте, Лидия Михайловна?
– Давно! Годков десять уже. Сынок как уехал в Москву, так однажды только и прилетал, вещички свои кое-какие подсобрал, денег дал на новый холодильник. Так и лежат денюжки его. Зачем он мне новый – одной-то! Туды и класть нечего. Чё мне надо?
Старушка опустила голову, достала платочек из кармана старенькой залатанной кофтёнки, протёрла глаза и, зажав платочек в кулачке, покачала головой.
– Так. Лидия Михайловна, давление у вас неплохое для ваших лет. Кардиограмму давно делали?
– Да не, недавно. В том месяце была у квардиолога.
Марина полистала карточку больной. Почти каждую неделю – посещение какого-нибудь «узкого» специалиста. Анализы все в норме, кардиограмма соответствует возрасту. Невропатолог тоже отписался, назначив лечение транквилизаторами. Всё так, как и бывает у бабушек в такие годы.
– Квардиолог так и сказала: покой нужен и отдых… – Старушка всё тараторила и тараторила, рассказывая о своих болезнях, о своём одиночестве, о своих походах к врачам, которые так невнимательны к ней и лекарства не те прописывают, и слова не те говорят. Дежурный терапевт слушала, кивая головой в такт словам старой женщины. Сделала записи в карточке пациентки, выписала рецепт. Тётя Маша ворвалась в кабинет:
– На каждого пациента положено пятнадцать минут, а вы тут уже больше часа, больная! На очереди следующий пациент, – гаркнула медсестра и бросила карточку очередного больного на стол.
Марина подала бабушке рецепт на поливитамины, посоветовала ей пропить их курсом, чтобы укрепить иммунитет, и продолжила приём больных. Все они были людьми старыми, одинокими, разговорчивыми. Через пару часов зашла к тёте Маше со своей пачкой печенья, чтобы наконец-то попить чайку.
– Ну что ты с ними возишься, Мариночка! Они из больниц не вылазят, всё ходят и ходят! Делать им нечего!
– Тётя Маша, они такие одинокие! Им дома и поговорить-
то не с кем…
– Вот именно – не с кем. Вот и идут по врачам. Ох, Марина! Все мы одиноки. Все! Даже если с нами кто-то рядом, который не любит нас, мы тоже одиноки! Без любви все одиноки! Всех не пожалеешь. Тут уже ничего не поделать.
Марина возвращалась домой, когда совсем стемнело. На улице по-прежнему пусто. В окнах загорается свет. За окнами шумно и весело. А в её квартире пусто и одиноко.
– Мамочка, ты как там? – в очередной раз за этот день Марина звонила маме, которая находилась так далеко от неё.
– Маришка! Всё хорошо! Вот соседка Лена пришла, испекли пирог с капустой, чай пьём. С Новым годом, дочка! Всё у меня хорошо, не переживай…
Марина легла на диван, закуталась в тёплый плед. Слёзы катились градом, подушка намокла. Марина резко перевернула её, и лёгкий ветерок коснулся лица. Запах. Знакомый запах одиночества витал рядом с ней. До боли в сердце он был знаком ей, этот чуть уловимый горький запах… В чувство девушку привёл звонок в дверь. Марина машинально подскочила и открыла её, даже не спросив, кто там.
– Маринка, Маринка! Я не смог взять билет на тридцать первое число. Я – новогодний подарок для тебя! Я – сюрпри-и-из!.. Маринка!..
Марина стояла
Наваждение
В компании – двенадцать мальчиков и тринадцать девочек. Мальчиков не хватает. Но и девочек не хватает тоже, чтобы поделиться на пары. А две девочки никак не вписываются в образ подружек парней: пухлые, с косичками, стеснительные. И мальчику в очках не до девочек. Его больше интересует торт со свечками на столе и альбом с марками. Он занят.
Лидеров двое: девчонка, которая организовала свой день рождения, отправив родителей к бабушке в гости, и один из мальчиков. Тот, что нравится всем девочкам. С ним хотят танцевать все. Но он смотрит на стеснительную девочку с косичками. Та краснеет, смущается, прячется за подружку.
А виновница торжества – без комплексов. Смело делит гостей на пары, включает танго и тянет в центр комнаты красивого мальчика. Тот топчется рядом с ней в такт музыке – и посматривает на девчонку с косичками, которую никто не пригласил. И он не пригласил её ни разу за весь вечер. Было весело. Ели торт и танцевали твист. В воздухе витали юность, любовь, весна и отчаяние. Она смущалась, он не решался…
Больше таких вечеров не было. А у девочки с косичками не было и выпускного, потому что родители девочки ндали ей закончить школу вместе со всеми: отца срочно перевели к новому месту службы. Аттестат выдали без экзаменов, сделали исключение. Красивый мальчик стоял возле её подъезда и смотрел, как солдаты лихо забрасывают тюки с вещами в военный грузовик. Смотрел и ждал. В руках у него был белый конверт. Машина с вещами уехала. Подъехала «Волга». Из подъезда вышли родители девочки. И она. Увидела его. И не смогла двинуться с места. Он тоже. Они смотрели друг на друга до тех пор, пока отец не окликнул девочку. «Волга» медленно выехала из двора и завернула
за угол дома. И всё. Никого не осталось у подъезда. Кроме красивого мальчика с белым конвертом в руке.
В Сочи начались дожди. Отдыхающие стали покидать санаторий раньше срока – не хотелось переживать циклон в номерах. Она вышла в холл, сдала ключ от апартамента дежурной и направилась к выходу. Трансфер уже ожидал её. До вылета самолёта осталось два с половиной часа. У выхода оглянулась. Ей показалось, что кто-то смотрит ей вслед. Оглянулась ещё раз, когда садилась в машину. Он стоял в вестибюле и смотрел через оконное стекло, сделав ладонью козырёк над головой, чтобы лучше видеть улицу. Да, это был он.
Водитель-кавказец рванул с места и помчал её в аэропорт. Она не могла ошибиться. Все годы помнила его безмолвный взгляд. Его, красивого мальчика, который нравился всем без исключения девочкам и который одиноко стоял в тот последний день у дверей подъезда. Почему её тогда словно сковало всю и она не смогла даже шагнуть в его сторону? И почему ни разу их пути не пересеклись в этом санатории? Ведь они были оба тут в одно время.
В салоне самолёта она прошла на своё место. Стюардесса предложила воды, шампанского. Взяла только воду. Ей не давала покоя эта встреча! К концу полёта успокоила себя, уговорила: нет, ей показалось, это был не он! Ошиблась! Ей просто хотелось когда-нибудь встретить свою первую любовь, вот и придумала этот образ.