Горькое ожидание. Дай мне шанс

Фиори Рина

Весь вечер накануне старательно игнорировала звонки и сообщения от Астрова, а потом и вовсе занесла его в чёрный список, так он меня утомил.

Только находясь на пути к дому, я задумалась обо всей абсурдности ситуации. История с Фроловой уже не казалась мне такой фатальной, как я её нафантазировала. Зато совесть моя неожиданно проснулась и о своём существовании решила напомнить. Это же я даже объясниться Даниилу не позволила, сбежала, причём не в первый раз. А ещё претендую на звание серьёзной и благоразумной девушки.

Только

вот проблема: в глазах окружающих я выгляжу не так, как в своих фантазиях. Всё бы ничего, какое мне дело до чужого мнения? Только вся беда в том, что я сама не хочу быть истеричной паникёршей, в которую незаметно превратилась.

Ещё тревожит вопрос, как меня дома примут. Мама ведь ясно дала понять, что меня никто не ждёт. С другой стороны, куда, как ни домой ехать в сложившейся ситуации? Не выгонят же меня на улицу собственные родители?

Устало наблюдаю в окно за пожелтевшими полями хлеба: скоро моя станция. Об этом объявляет занудный женский голос, бессовестно коверкающий название приближающегося населённого пункта.

В сотый раз за последние дни проклинаю ненавистный чемодан: обратно я его точно не возьму. Но сейчас деваться некуда, поэтому тяну неподъемного друга к машине такси. Мне кажется, или он ещё тяжелее стал?

Водитель машины, к которой я подошла, лениво откинулся на сиденье своего автомобиля и меня замечать не собирается.

— Свободны? — спрашиваю намеренно громко, чтобы наверняка услышал.

Молча кивает в ответ, сразу заводит машину, хотя я даже не села ещё.

— Я с чемоданом, его бы в багажник погрузить.

Таксист также лениво нажимает какую-то кнопку и указывает жестом в сторону открывшегося багажника.

Теперь я чувствую, что дома. У нас в станице таксисты не утруждают себя демонстрацией качественного сервиса. И как признаются некоторые из них, спрос на услуги такси растёт, а конкуренция мизерная. Как следствие, они позволяют себе такое хамское поведение. Поставить бы водилу на место, да только проходила уже, знаю, чем это заканчивается — поиском другой машины. И не факт, что новый водитель будет менее хамоватым. Поэтому приходится самостоятельно загружать свою ношу в багажник пыльной расшатанной десятки и только потом занимать пассажирское сиденье.

Пока едем по адресу, пишу маме сообщение, в котором сообщаю, что приехала. Пусть злится — у меня всё равно не было другого выхода. В конце концов, раз она так устала, я ей дома могу помочь, с мелкими опять же повозиться.

Такси паркуется возле дома моих родителей, который я не сразу узнаю. Куда делся забор? И что это за корыто, с которым папа возится? Перемешивает что-то. Миронов старший одет в старые застиранные рабочие джинсы, покрытые какими-то серыми пятнами. Видимо, это брызги той субстанции из корыта. На голове у него кепка, защищающая голову от палящего солнца.

Отец выпрямляется, отвлекаясь от увлекательного занятия, когда замечает подъехавшую машину.

Я открываю пассажирскую дверь и

выхожу наружу. Завидев меня, папа меняется в лице, расплываясь в широкой улыбке.

— Дочь, ты чего не предупредила, что приедешь? Я бы тебя встретил! — спрашивает, торопливо снимая хозяйственные перчатки и помогая мне с чемоданом.

— Не хотела отвлекать от дел. Ты, я смотрю, стройку века затеял? — разглядываю какие-то металлические столбы.

— Да ну, — машет рукой, немного смущаясь. Какой он всё-таки у меня скромный, — глупости. Забор давно пора было поменять. Вот, отпускные получил, решил так распорядиться. Пока мать… — осекается, заметив появившуюся во дворе женщину.

Тыльной стороной ладони она проводит по лбу, смахивая выбившиеся пряди. Хмурится, когда меня замечает, но я интуитивно чувствую, что её плохое настроение не моим появлением вызвано.

— Опять карниз сорвали — говорит папе.

— Нормально доехала? — как бы между прочим ко мне обращается. Киваю, особо не разглагольствую: мама явно не в духе, а под горячую руку попасть в мои планы не входит.

— Где? — коротко спрашивает отец.

— В нашей спальне — всплескивает руками, будто это само собой разумеется.

— Что они там забыли? — папин голос на удивление остаётся равнодушным.

— У них спроси! — женщина повышает голос.

— А чё я? Общие родственники.

— Ага, совместно нажитые, — хмыкает, — иди в дом, суп доваривается, сейчас обедать будем — это уже мне.

Послушно плетусь в указанном направлении, но не успеваю открыть входную дверь, как она с грохотом ударяется о стену и на улицу вылетает Дашка.

— Ха-ха, не догонишь! — кричит и вихрем проносится мимо, не обращая на меня внимания.

Следом вываливается Савка: насупленный и взмыленный.

— Я папе р-расскажу! — кричит картавым тонким голоском, который вот-вот сорвется на плачь, и активно размахивает тонкими ручонками. Надо же, раньше такой пухлячок был, а как вытянулся, резко стал утончённой натурой.

В отличие от сестрёнки, братик меня замечает, останавливается резко, так, что одна рука зависает в воздухе.

— Катюша! — расплывается в широкой улыбке, и я замечаю, что у него не хватает одного зуба.

— Привет, мой хороший, — крепко прижимаю к себе брата, слегка треплю за светлые волосы. Чувствую, что его сердечко вот-вот выпрыгнет из груди после активной физической деятельности.

— А посмотри, что у меня есть, — пытаюсь заинтриговать маленького сорванца. Работает: малец внимательно смотрит, что я вынимаю из сумки.

— Вау! Кр-руто! — восторгается. Забирает из моих рук набор "Лего", неловко чмокает в щёку и уносится в дом разбирать своё богатство. Так и знала, что этот любитель всевозможных конструкторов будет доволен.

— Катька, опять игрушек накупила? — слышу позади возмущённый голос. Мама.

— Эти засранцы не убирают ничего за собой, только раскидывать умеют. Нечего их баловать!