Горькое счастье
Шрифт:
– Вы приглашаете меня на мазурку? – посмотрела она на него чуть лукаво. – Merci, grand merci (Спасибо, большое спасибо – франц.).
И они станцевали мазурку вместе. И не только этот танец…
Наступил поздний вечер. Гости стали разъезжаться.
Ольга сердечно простилась с присутствующими, проворно сбежала по ступеням дома, легко взобралась на седло, крикнула всем «Прощайте!» и, ударив лошадь хлыстиком по шее, поскакала по дороге от дома.
– И правду хороша, ничего не скажешь! – раздался рядом с Николаем голос дядюшки. – Да ты, братец, не скромничай. Я сам
– Вам это кажется, – я тот, что и всегда, – заверил его Николай.
– Ты, случаем, не пленен ли Ольгой Дмитриевной? – поинтересовался старый князь.
– Неправда, вовсе я не пленен, – заверил его Николай.
– Неправда?.. – в голосе князя послышались насмешливо-веселые нотки. – Полно тебе, друг, я всё вижу. Но, однако, хочу предостеречь тебя от этой любви, – сказал он уже серьезным тоном.
– Почему же?
– В твои годы не мудрено по уши влюбиться. Но тебе сейчас об университете должно думать, а не об амурных делах. Не хочу, чтобы они тебя с толку сбили.
В этот вечер Николай никак не мог заснуть. Перед глазами его все время стояла Ольга, и от этого его вдруг охватило какое-то неясное сладкое волнение. Уснул он только под утро.
* * *
Так произошло знакомство Николая с Ольгой Дмитриевной Одинцовой. С самого первого мгновения он очаровался ею, ее искренностью, умом и обаянием. Прежние мимолетные юношеские увлеченности ушли куда-то на задний план, а вместо них в душе появилось радостное предчувствие чего-то нового, незнакомого и необычайно приятного.
И однажды после очередного визита Ольги в дом тетушки он, в конце концов, осмелел настолько, что предложил ей:
– Слушайте, Ольга дмитриевнв, а не удрать ли нам? Знаете, по-английски, не прощаясь.
– Vous me troublez (Вы меня смутили! – франц.)!
– Чего же тут смущаться?
– Что вы, что вы, дорогой мой. Уйти не прощаясь… Худшего оскорбления для хозяев трудно придумать. Вовек нам не забудут. Прослывем невежами…
– Полноте, Ольга Дмитриевна, никто этого и не заметит. Тем более что… – он осекся, смутившись.
– Тем более что?..
Но Николай не ответил и протянул Ольге руку. Та улыбнулась, взяла его за руку, после чего они быстро покинули дом князей Шиловских.
Уже поздно вечером, едва он вернулся обратно в дом, его тетушка поинтересовалась:
– Vous vous etes promenee, mon cher amie (Ты гулял, мой дорогой друг? – франц.)?
– Да, ma tante (моя тетушка – франц.), надобно гулять перед сном, особенно в такую погоду.
– O mon Dieu, mon Dieu… (О мой Бог. Мой Бог… – франц.) – вздохнула хозяйка дома. – Впрочем, ты уже взрослый. Однако, mon ange (мой ангел – франц.), советую тебе не терять головы и не тратить все свое время на увеселения. Не забывай, для чего ты приехал сюда.
– Обещаю вам это, ma tante (моя тетушка – франц.)! – отозвался Николай и поцеловал ей руку.
– А еще обещай, что коли влюбишься в кого – мне расскажешь. Расскажешь как другу.
– Обещаю.
– Твердо?
– Как ни есть твердо.
Княгиня
– Каково-то это обещание исполнить?.. По себе знаю, что трудно… Особливо в молодые годы. Ладно, ступай почивать, Николаша, а то уже поздно.
– Слушаюсь и повинуюсь, – с едва заметной улыбкой произнес Николай и ушел к себе.
Княгиня посмотрела вслед уходящему Николаю и перекрестила его спину.
Появившаяся в сердце княгини тревога за племянника оказалась не случайной, ибо с этого самого дня Николай стал все чаще и чаще встречаться с Ольгой, потихоньку забросив начатую было подготовку к университету. Поначалу это были только прогулки по окрестностям, совершенно невинные, без всякого налета любовных отношений, но чем дальше, тем больше обыкновенная дружба переходила в сердечную связь. Наконец настал день, когда Николай решил объясниться с Ольгой.
В этот день Николай появился в именье Ольги верхом, спешился, привязал повод лошади к ограде и вошел в поместье, в котором повсюду видны ему были признаки упадка и запустения. Но это прошло мимо его взгляда, ибо все его помыслы были сейчас только о том, что должно последовать далее.
Увидев горничную Ольги Наташу, он сказал ей:
– Скажи барыне, что я желаю повидать ее.
Та убежала. Николай остался один, охваченный сладким волнением. Упоительна была для него мысль о близком присутствии Ольги, радостна надежда на свидание с нею, к тому же тайна его увлеченностью Ольгой придавала всему происходящему еще большую сладость.
Вскоре на пороге дома появилась сама Ольга.
– Вы? – удивленно-взволнованно произнесла она.
– Вы не рады?
– Что вы, наоборот. У вас ко мне какое-нибудь дело?
– Я хотел бы сказать вам… однако, не угодно ли будет нам с вами избежать чужих ушей и глаз?
– Извольте, – согласилась Ольга.
– Не составите ли вы мне компанию в моей прогулке верхом?
– Что ж, извольте. Только вам придется подождать.
– Сколь угодно долго.
Ольга ушла в дом и вскоре вернулась одетая для верховой езды.
Некоторое время они ехали верхом молча.
– Вам у нас тут нравится, граф? – наконец прервала молчание Ольга.
– Весьма, тут очень мило.
– Да, тут и вправду хорошо. А уж простор-то, простор!.. Поля неоглядные, рожь волнуется, речка серебрится, зарницы играют. А в лесу прохладно, тенисто. А главное для вас – нет мундира на пуговицах, а вместо этого чудесная широкая блуза…
– Ваша правда, однако, мне кажется, что вам должно быть здесь скучно.
– Увы. Вообразите, приличных соседей нет решительно. Мы просто дичаем здесь. Вы не поверите, что за тоска… День за днем идет – один как другой, другой как третий. Все одно и то же. Оттого и люблю кататься на лошади. Это то из немногочисленных развлечений, которое я могу себе позволить. Отсталая я женщина – терпеть не могу железных дорог и этих глупых вагонов. Шум, грохот, народу полно. Ни поговорить, не полюбоваться как следует на природу. Едешь, куда тебя везут другие. А на лошади ты сама себе хозяйка. Куда хочешь – туда и скачешь.