Горм, сын Хёрдакнута
Шрифт:
– Смотри, землей идем! То-то так трясет!
Нити и точно пересекались внутри очертания большого острова, подписанного «Гьофавагр.» Из соседнего помещения надстройки, раздалось горестное «Му-у-у!» Кому-то еще не нравилась качка.
– Ошибки быть не может? – Живорад пальцем отследил направление с востока на запад, с поправкой на южный дрейф.
– С ходом по счислению, рёст двадцать пять в день по долготе мы можем потерять. Три дня, как Ногтя не видно, – Ушкуй зашевелил губами, считая. – Семьдесят пять рёст туда-сюда, но по карте мы уже больше восьмидесяти прошли посуху. Ошибки нет, и Гьофавагра нет.
– Может,
– До дна не достанет, – уверенно сказал Ушкуй. – По цвету воды видно.
– Вот так мы и открыли острова блаженных, – разочарованно заключила Птаха, поднявшаяся в надстройку по узенькой лестнице снизу.
– Бывает. Я хотел въехать в город на белом коне. Получилось, что конь въехал в город на мне, – согласился шкипер. – Что Буканище косолапое делает?
– Творога поел и спит. Так раз островов нет, что ж Йоарр назад не вернулся?
– Может стать, они ему показались, а нами сбрезговали? Искони про Ут-Рёст говорили, что он, как Китеж, не всем себя являет. Так ли, не так ли, в носы ли нам пакли, сосредоточимся на том, что в наших неволховских силах понять. Йоарр и Раудар, по всем рассказам, мореходы справные, но счисления не знают, это искусство обычно только и нужно на севере Студеного моря, где Ноготь под окоём прячется. По счислению идти – не хлебальником трясти. Стало быть, встали они на широту, и на запад. Еще, может, если только по путеводному камню шли, не видя Лось-звезды, на дрейф не ту поправку взяли. Скорость недосчитали…
– Му-у-у! – снова раздалось из-за стены.
– Уж чья бы скотина мычала, – пробормотал Ушкуй.
– Тряска такая, что от нее даже облегчение корову доить, – поделилась Птаха. – Садишься, берешься за сиськи, а корову бросает вверх-вниз. Молоко только из подойника разливается… Зато, если волны прибавятся до полутора саженей, в кадке масло само собьется.
– Значит, дрейф переучли, и приняли слишком к северу? – Живорад передвинул еще одну нить. – Тогда они шли где-то в этом угле. А нам-то что теперь делать?
– Разрежем этот угол пополам, да дальше пойдем. За островами до Фимбулвинтера, говорят, еще земля была. От Туле можно было до Белоострова дойти, так от него на юго-запад. Йоарр или дотуда добрался, или до ледовой кромки. Если, конечно, просто не потонул, как ёжик, прикованный к наковальне. Но это навряд ли, они с Раударом на тех же двух кноррах все-таки южный материк обогнули.
– А что, если он до западной земли дошел, там сгинул, а напасть, что его извела, теперь нас дожидается? – спросил Живорад. – Чудища, или народы враждебные?
– Он подвоха не ждал, мы ждем, – ответила Птаха. – Потом, что энгульсейцу смерть, то ушкуйник выпьет и паюсной икрой закусит.
Глава 36
Тюлень Фьордов исчез за вспышкой красного огня. Раздался грохот, вверх и в стороны, крутясь, полетели горящие куски дерева, смертоносные ошметки металла, и клочья растерзанной плоти с обломками костей. Из рассеивавшегося после взрыва облака показался ахтерштевень драккара, быстро погружавшийся под воду. К насыщенно голубому мидхафскому небу там и сям поднимались столбы дыма, на поверхности моря плавали весла, бочки, и обломки мачт.
– К Тюленю! – рявкнул в рупор Горм. – Полный ход!
– Горм, насос не справляется! – Кнур,
– Удди, Сандр – законопатьте течи!
– Пакля кончилась, ярл!
– Рвите на полосы передний парус! – крикнул старший Хёрдакнутссон и опустил рупор. – Он нам уже не понадобится.
К югу от Змея Бурунов, воины драккаров и дромонов Бейнира безуспешно пытались сдержать натиск флота Йормунрека. Во главе его шел чудовищный корабль – не драккар и не кнорр, а что-то длинное, приземистое, цвета воронова крыла, с носом и кормой, окованными железом, с четырьмя помостами для метательных машин и двумя сдвоенными трубами, извергавшими черный дым и снопы искр. Конунг Свитьи и его сподручники собирали невиданную кровавую жатву на поле волн, тараня меньшие килейские суда одно за другим. Камнеметы черного чудовища тоже работали не переставая, посылая по крутым дугам в воздух не булыжники, а снаряды стократ смертоноснее – утыканные шипами железные бочонки, начиненные йотунским подземным огнем. Некоторые из них взрывались в воздухе, раскидывая разящие осколки на десятки саженей. Один снаряд нелегкая послала между мачтой и паровым котлом Тюленя Фьордов. Ватажники, не разорванные на части удвоенной таким образом силой огнеизвержения, были оглушены, ошпарены, обожжены, выброшены в море, и по большей части уже пошли ко дну, когда Змей, сидевший в воде все ниже и ниже, добрался до места пристигшей Тюленя невзгоды.
– Водомет, отбой! – пока Змей замедлялся, Горм смотрел по сторонам в поисках спасшихся. Вцепившись в обломок рулевого весла, на поверхности каким-то образом еще держался Кьяр. Рядом с ним, плавал кусок реи, и на нем пара дружинников, окровавленных и обгорелых до полной неузнаваемости, но издевательской прихотью Норн все еще живых.
– Давай сюда! – Реннир схватил одного из выживших за протянутую руку, собираясь перетащить его через борт. Кожа вместе с ногтями, как перчатка, сорвалась с кисти обожженного ватажника. Реннир и Гьюки – впередсмотрящего можно было различить только по кольчуге с тремя стальными пластинами на плечах и на груди – с оторопью посмотрели друг на друга. Гьюки отпустил левую руку, которой он цеплялся за рею, закрыл глаза, и скрылся под водой.
– Драккар, левый борт! – гаркнул Щеня.
Один из Йормунрековых кораблей приближался к Змею Бурунов. Ему тоже досталось в бою, не исключено, что от Йормунрековых же йотунских бочек – мачта кончалась разлохмаченным сколом на высоте полутора саженей, водомет не работал, и только шестнадцать гребцов налегали на весла. Тем не менее, дюжины с три воинов, толпившихся у правого борта драккара, выглядели крайне недоброжелательно.
– Аббе, Сакси, а вы что здесь делаете? – заорал Арнгрим Рыжий, увидев знакомую справу.
– Вероломы ситунские! – крик Арнгрима полностью перекрыл гневный рев Сигура Меткого. В направлении драккара полетели топоры – сначала пара, кинутая Сигуром, а ей вдогон – чекан, пущенный Слоди Безногим. Первый топор Сигура воткнулся в сокращенную мачту, второй – в живот дружиннику, стоявшему за Аббе. Увернувшись от метательного топора, Аббе ухмыльнулся, и тут же огреб в лоб острым концом лезвия чекана, заодно перерубившим наносник забрала его шлема. С чеканом, так и торчащим из головы, бывший карл ситунского ярла повалился на настил и задрыгал ногами, как лягушка.