Горн, Бес и другие. Том второй
Шрифт:
– Ты часом, не от Красного заразился? – предположил Горн. – Он любитель намекнуть на тему: – заслуживает ли этот мир, чтобы его спасали.
– Да не, – выдвинул другую версию такого настроения лорда Фельбиус, – причина кроется в том, что ему пришлось расстаться с «Секирой Палача». Ведь так, друг Вивелин?
– Зря иронизируешь. – угрюмо сказал лорд. – Дело действительно в «Секире Палача». Когда в первый раз взялся за её рукоять, я испытал желание убивать. Тогда кругом были враги. И я был счастлив.
– А когда я предложил тебе расстаться с нею, кругом были
– Да. – лорд был мрачен. – Я испугался. В первый раз в жизни я испугался не за себя. И это было очень страшно.
– Ты хочешь спросить – смогу ли я остановиться, когда придётся делать выбор? – догадался студент к чему клонит Вивелин.
Лорд промолчал. Горн и Фельбиус тоже не стали ничего прибавлять.
– Давайте спать. – предложил юноша.
Никто ему не ответил. Вопрос о выборе до поры был снят.
Глава 26
И вновь были сны, чудовищные по своей абсурдности. Вначале он ощутил себя драконом, машущим костяными крыльями, пытаясь взлететь. В конце концов это ему удалось. Он взмыл в небо под приветственные крики людей в чёрном, радостно подбрасывающих вверх Федогерзона, раскручивающего свой молот. На мгновение ощутив счастье полёта, Горн осознал, что разваливается. Его могучие крылья рассыпались, и он упал в море. Вытащившая его Санди, обозвала его Богом и усадила перед большим сундуком, зачем-то заставив смотреть внутрь него. Юноша взял «Секиру Палача» и стал с остервенением колотить по каменной плите, сетуя на своё неумение управлять.
Снился ему и Вивелин. Лорд, отчего-то вооружённый дубиной, охаживал ею улыбающегося Фельбиуса, умудрявшегося между ударами воспроизвести маленьких зелёных человечков, которых бывший купец дубасил с не меньшим усердием. После каждого удачного попадания леприконы превращались в золотые монеты, которые ловко подхватывал Вивелин и прятал в недрах своего халата.
Открыв глаза, юноша не сразу понял где находиться. Тусклый свет покачивающегося фонаря помог ему вспомнить. В углу похрапывал Вивелин. Студент вторил ему свистом. Иногда их трели совпадали и выходило забавно, только спать под эти мелодии не представлялось возможным.
Впрочем, Горн чувствовал себя отдохнувшим, а продолжать лежать в гамаке было не очень удобно, да и не хотелось. Низкий потолок кубрика неприятно давил, и самым логичным представлялось покинуть его. Он поднялся на палубу. Если что-то и осталось от сумбура сновидений, то всё сразу улетучилось из памяти, едва свежий ветер обдал его мелкими брызгами.
Юноша огляделся. Бес, с видом заправского моряка, широко расставив кривые ноги, по– прежнему стоял у руля. Он всматривался в ночное небо, согласовывая курс корабля с положением звёзд. Острые наконечники его трезубца изредка отражали их сияние.
Рядом пристроился Фед. Опершись на рукоять тяжёлого молота, гном тихо посапывал, закрыв глаза. «Счастливчик» резво резал волны.
Санди на палубе не было.
– Не спиться? – спросил Красный, даже не обернувшись в его сторону.
– Душно. – соврал Горн и глянул на дверь каюты
– Пошла попудрить носик аккурат к твоему приходу. – съязвил Бес, без труда догадавшись, кого разыскивает взгляд воспитанника. – Такой симпатичный матросик, а она не накрашена.
– Помниться, по молодости, мы тоже перед тем, как наведаться к сатирам, мазали рожи углём. – полусонным голосом пробухтел, не открывая глаз, Фед, так и не понявший, что приятель издевается над парнем. – У нас это называлось боевой раскраской. Под ней не так видны синяки и фингалы. Всякому ведомо – дерутся козлоногие крепко.
Оправдываться не было смысла, тем более, что истинная причина появления Горна на палубе и заключалась в желании увидеть Санди. Не имея никакой охоты подставляться под насмешки опекуна, Горн молча прошёл на нос, якобы с целью проверить надёжность узлов. Найдя их в порядке, Горн, облокотившись на брашпиль, стал смотреть вперёд.
При всей однообразности вид волн доставлял ему удовольствие. Лёгкое покачивание палубы умиротворяло. Тихий плеск, поскрипывание канатов, похлопывание паруса над головой. Он ощущал почти телесную общность с «Счастливчиком», и это было чем-то естественным. Корабль казался живым. Юноша закрыл глаза и медленно вдохнул, сливаясь с ним.
– Привет. – раздалось слева, вклиниваясь в образы.
Голос был мелодичным и очень приятным. Горн не сразу понял, что он принадлежит живому существу, предположив, что ему послышалось.
– Приве-ет. – повторил тот же голос с интонацией мягкой настойчивости.
Горн открыл глаза и посмотрел туда, откуда звучал голос. Прямо перед ним, над бортом, касаясь локтем бушприта и положив подбородок на умильно сложенные ручки, выглядывала голова девушки. Обладательница золотых кудрявых волос и больших зелёных глаз с интересом разглядывала юношу. От неожиданности он едва не упал, в последний момент успев ухватиться за рукоять брашпиля.
Горн мотнул головой, прогоняя морок. Однако морок не захотел исчезнуть и улыбнулся. Почти моментально придя в себя, юноша в ответ вежливо кивнул. Девушка, не отводя от него лукавого взгляда, тихо сказала куда-то вниз:
– Девчат, он прелесть какой хорошенький. Только молчаливый. Разговорим?
Тут же рядом с ней появилось сразу ещё две головы, с очень похожими на неё лицами. Пожалуй, единственным отличием были волосы: у той что справа чёрные, а у той что слева зелёные.
– И впрямь, хорошенький. – согласилась черноголовая, изучающе рассматривая парня. – И молчаливый. Будет жаль, если немой.
– Спроси, как его зовут. – порекомендовала зеленоволосая.
Горн напрягся. Их взгляды ему не понравились. Жена хозяина гостиницы смотрела иначе, когда они остались наедине, и несмотря на отсутствие опыта в общении с противоположным полом, он смутно догадывался, что та хотела от него. Здесь всё было по-другому. Что-то холодно-хищное было в их милых улыбках.
– Точно, немой. – согласилась с ней златовласка, даже не подумав скрыть разочарование.
– Покажи ему. – одновременно шепнули ей подружки. – Расшевели нашего малыша.