Горная база
Шрифт:
«Эти лохи хорошо и быстро учатся. И устраивать засады по всем правилам военного искусства, и ставить минные ловушки, и сбивать цели из ПЗРК. А тоннели, к твоему сведению, они использовали еще в войнах с Александром Македонским, татаро-монголами и англичанами. И до сих пор с их помощью добывают чистую грунтовую воду и орошают земли… Историю своего противника нужно знать, дружок Илья!» — завершил назиданием свою очередную ремарку Чмелюк.
«Вся наша история белых людей, дорогой саиб, сводится к одной горькой истине. Любую войну можно оправдать, назвав народ противником… Итак, подобьем бабки!»
Из дальнейшего разговора стало ясно, что подполковник времени не терял, и, пока рапорт Дрепта колесил по управлению, Чмелюк, «формально» не приобщенный к разработке,
С афганцами из Кунара «штольню» связывало, казалось бы, малозначительное обстоятельство — географическая близость к кишлаку Чартази. Это родовое селение мелких земледельческих аристократов Али, промышлявших продажей опиума-сырца и продукции натурального хозяйства, было столь крохотным, что даже на генштабовской карте пятикилометровке оно было обозначено «отдельными строениями». Никакого моста близ Чартази на карте не значилось. Более того, селение обходили далеко стороной и шоссе, и грунтовка, не говоря уж об автостраде. Тянулся к нему пунктир полевой дороги, но столь топографически спорный, что легко принимался за типографскую царапину. Наличие моста в районе местечка Чартази категорически отрицала и разведка. Каким образом здесь, через бурный поток, переправлялись караваны моджахедов, нельзя было взять в толк. А, значит, оставался тоннель.
«Может быть, племяннику осматривать окрестности дядиного поместья недосуг, — рассуждал Чмелюк. — Но дядя способен отличить мост от большой крысиной норы?»
«Он не видел то, о чем говорит, — вдруг понял Дрепт. — Но знает, о чем говорит».
«Не видел? Это мне нравится… Это подход. А почему? Это ведь его головная боль…»
«Он не то, что боится увидеть, он боится услышать о нем. При малейшем подозрении моджахеды его сотрут в порошок вместе с его родовой деревенькой. Да могли бы и без подозрения — для профилактики. Думаю, им запрещают пылить их хозяева».
«Запрещают? А караваны? Пробный шар?»
«Или самодеятельность. Скорее всего, она. Я знал одного водителя, ездил с «блатными» номерными знаками. Он очень переживал, что, когда его шеф в отъезде, черный лимузин простаивает без дела. И поэтому успешно занимался довольно прибыльным извозом: автоинспекция такие авто не останавливает».
«Я тоже так думаю. Не для того рыли этот тоннель, чтобы перегонять по нему ишаков
«Ничего себе признание. Это еще почему?»
«А потому, любезный Илья, что хорошо помню твою маму. Хорошо помню, как тяжело она тебя растила и выбивалась из сил для того, чтобы ты хорошо ел, чтобы одежда у тебя была не хуже, чем у других. И вправе она рассчитывать, что ты ее на старости лет порадуешь внуками, и что какой-то Чмелюк не подставит ее сына только потому, что старше званием. Я об этих вещах в последнее время стал много думать. Хотя знаю, что на войне об этом лучше не думать. И чтобы до конца быть честным, предложил командованию себя в командиры группы. Я ведь в Нуристан ходил. Не прошло…»
«Что тебя мучает?»
«Нуристан меня мучает, Илья, Нуристан! Перевалочная база у них, получается, в Пакистане. Пересечь границу группе придется. Как только пересекаете границу, вы — ничьи. Ты не хуже меня знаешь правила игры. Это первое. Второе — операция не продумана, информации — ноль. Третье — цель. Какова цель операции? Я не получил санкции на ликвидацию тоннеля. Я не получил санкции даже на поиск. Никакого письменного приказа вообще нет. Сплошной поручик Киже. Группа предоставлена самой себе. Да и сам Нуристан — кот в мешке. Государство в государстве. Афганистан вообще не вмешивается в его дела, а губерния якобы декларирует лояльность его правительству, не пуская на свою территорию моджахедов. Но это наглая ложь. Банда Мавли Хусейн там, как у себя дома, а это двести моджахедов».
«Так что делаем, командир?»
«А что делают в таких случаях, дружок Илья? — сказал подполковник без особого энтузиазма. — Пускают поиск, а там уже по обстоятельствам. Подготовлено распоряжение оперативного штаба не отвлекать тебя ни на какие другие мероприятия и обеспечить для спецоперации всем необходимым. Проси, чего душа пожелает. Кроме личного счастья, конечно. Группа в порядке?»
«Надеюсь», — ответил Дрепт.
Он действительно надеялся. На базе отсиживаться группе не давали. Он тоже сидел с ними на рюкзаках на взлетной площадке в ожидании вертушек, когда его срочно вызвали в Кабул. И они на этот раз ушли без него, должно быть. Он только успел передать командование Донцу и переглянуться с Парахоней: присматривай за Сусловым!
«Неужели опять облет местности? — неприятно удивился подполковник. — Делай им после этого доклады об использовании не по назначению!.. А подслушку вы с Сусловым напрасно залепили тогда в гостинице. Ее устанавливали не мы — контрразведка Амина. Но аппаратура наша, бракованная, ее такой специально подсунули партнерам. Еще не хватало, чтоб нас прослушивали на нашей же аппаратуре!.. Кстати, как там наш свежачок?»
«Суслов, что ли? — сделала вид, что не совсем понял Дрепт. — А, нормально, от выхода на боевые не увиливает. Сейчас десантируется, как все…»
«Ты учти, если с ним что-нибудь случится, ты уже звездочкой не отделаешься».
«Да, какой ужас, отзовут в Союз и лишат всех привилегий — персонального авто, дачи, спецобслуживания!»
Чмелюк покраснел. Странное дело, что может сделать с человеком идеология, подумал о нем Илья. Нашли мальчика в девятом классе и сказали: «Будешь пионервожатым в пятом «а». И что же? Запало на всю жизнь. И он это «будешь» несет по сей день, как Дрепт — рюкзак десантника весом под сорок с «лишком» килограммов. Ну что бы тебе, Толя, не отряхнуться, не сделать карьеру, — все данные, рост, внешность, ум, — и не жениться на дочке генерал-полковника? Нет же, сидишь с Дрептом в этой дыре, а твоя жена, из московских мещан, посылает твоему подопечному кизиловое варенье. А твой подопечный, такой же кишиневский мудак, как и ты, спасает Родину далеко от этой самой Родины, и некому вам обоим пожаловаться.