Горничная особых кровей
Шрифт:
перевела взгляд на Ильмонга (артист надел шапку, скрывая лысину) и на Ветрова. Аркадий был в полном порядке. У-у-у-
ф-ф. Хоть я и знала, что в той заварушке он уцелел, все же помнила, как его сильно потрепало.
— Блага, господа.
Первым среагировал Той Ильмонг. Он быстро оглядел меня своими огромными круглыми глазами и присвистнул:
— Суда-а-а-арыня! Поражен-сражен. Ваши ноги просто космос. Где вы их прятали раньше?
— Да ты вся - космос, — сказал Ветров, подходя. Взяв
Аркадию невозможно не улыбнуться, особенно когда он такой серьезный. — Я не забуду, как ты меня спасала.
— Ах, какой момент! — воскликнул Той и обнял нас за плечи. — Суровый землянин неумело признается ангорской барышне в
чувствах! Не думал, что доживу до такого момента!
— Ильмонг! — рявкнул Аркадий. Той отскочил в сторону, не переставая торжествующе смотреть на землянина: «Ну, я же
прав? Ты же влюблен?»
— Мальчишки, — покачал головой Гоин, до этого сохранявший молчание.
Он был весь в черном, как и всегда, и волосы собрал в низкий хвост - как всегда. Но аура его обзавелась множеством
оттенков, энергетика перестала вызывать ассоциации с холодом. Вместе с неуязвимостью Малейв избавился и от своего
ледяного панциря. Он изменился.
И я изменилась. Ушли горечь и обида на несправедливый и порой очень жестокий мир, которые вместе с приступами не
давали мне покоя.
— Поздравляю вас, Регина. Отныне с вами не рискнет связаться ни один психокинетик в здравом уме. Вы своего противника
сожгли дотла. И не только его. Вам стоит посмотреть, что стало с лесом в том месте, куда было направлено ваше эо.
— Спасибо, светлейший, — довольно прохладно сказала я. Что он говорит? Разве мне так важно знать, что я сожгла
противника? Лучше бы он сказал, что думает о моем внешнем виде.
— Рад, что вы хорошо себя чувствуете. На сегодня у нас запланировано много интересного, и я хотел бы, чтобы вы
присутствовали. Я не сторонник устаревших традиций, но проведу открытое слушание. Будут судиться оставшиеся в живых
предатели.
— Вот как.
— Пора уже заняться по-настоящему важными вещами, — безэмоционально, тоном чопорного цента проговорил он и
обратился к остальным: — Элайза приехала? Если так, можем начинать.
Мужчины тронулись к выходу, и владетель также направился к дверям. Испытывая горчайшее разочарование после такой
встречи и куцего разговора, я замедлилась. Не уйти ли? Зачем мне это суд?
Тьфу! Чтоб я еще р…
Альбинос остановился так резко, что я врезалась в его спину. Развернувшись, он поддержал меня за руку и переплел свои
пальцы с моими. От неожиданного прикосновения мое сердце пропустило удар, а потом провалилось куда-то вниз, в живот, и
там
— Вы прекрасно выглядите, — проговорил Малейв несвойственным ему теплым голосом. — Но даже в платьишке горничной
вы не выглядели жалко, в вас всегда была видна высокая порода. Не удивляйтесь моим словам. Девка, имиджу которой вы
так усердно подражали, убежала бы, когда стало опасно, и не стала бы защищать Ветрова. Вы - светлейшая.
Сказав это, Гоин поцеловал меня.
Не таких слов я ждала. . и не поцелуя в щеку.
Суд всем дался тяжело. Жители Дарна, привыкшие считать Гоина одушевленным мешком с деньгами, который не считается
с нашими традициями, пораженно принимали правду. Оказывается, альбинос-центаврианин - психокинетик, и настолько
сильный, что смог отразить атаку светлейших.
Сами светлейшие вели себя по-разному. Предатели, которые остались в живых, сохраняли напыщенное молчание, всем
своим видом показывая, как презирают Гоина и тех, кто за него, или, наоборот, активно защищали себя. Но больше всего
говорили родные и друзьях предателей, а также приглашенные светлейшие из других владений. О, как красиво они
защищали своих! Какие пафосные слова говорили! Но запасы словесных красот быстро закончились, и начались простые,
понятные простым мужикам и бабам оскорбления.
Гоин и его приближенные делали вид, что отвечают, и даже показывали какие-то эмоции, но все это было искусственным и
для публики. Конечно, судьба предателей уже была решена, и все это судебное разбирательство было устроено для
местных, чтобы показать - в Дарне есть закон. Оттого светлейшие и выходили из себя. Они знали, что провалились и знали,
что суд - это просто постановка.
Я слушала обвинителей, защитников, свидетелей, обвиняемых, и вспоминала свою историю. На тех судах все было так же:
сначала все шло тихо, чинно, затем начинались оскорбления, скандалы, эо-поединки…
Мы - я, Аркадий, Той и Элайза - сидели рядом, среди приближенных Гоина, и молчали. Элайза мрачно смотрела на
светлейших, которые никогда не принимали ее в свой круг. А Тоя, дурашливого и веселого, странно было видеть серьезным.
Я внимательно слушала отчеты и свидетельства о том, кто и как организовывал нападения. Оказывается, их было много, но
я ничего не знала о них, потому что охрана Малейва работала отменно. Элайза же, как выяснилось, давно уже получала
угрозы от дарнской знати. Ее вынуждали шпионить против чужака и угрожали расправой. Вот Элайза и шпионила поначалу.
Правда, очень скоро она стала двойным шпионом, потому что поняла - бесполезно идти против центавриан. Их просто