Город Бегемотов
Шрифт:
Коль прямо стопы ты направишь,
То быть тому, и выбор твой
И там покой… покой…
Прямо, значит, покой. А покой в каком, интересно, смысле? Упокоят меня там или дом найду?
Коль ты левее повернешь
То мгла с других сторон
Зовет тебя лишь звон… Лишь звон…
Все настолько понятно, что ничего непонятно. В песне мне лишь обратно не предложили повернуть, и на том спасибо. Оборвалась она так же резко, как и началась. Все! Не могу!
Наплевав на сгущающиеся сумерки, я уселась на камень и вытянула ноги. Значит, если пойду прямо, то будет мне покой. Справедливо, ведь это единственный путь, идя по которому мне не надо погружаться в колючие тернии. Если, значит, поверну налево, то меня
Выдохнув, я вновь встала. Сделала шаг налево, в голове тут же раздалась трель колокольчика. Может, про этот звон речь? Если так, то мне, почему-то, совсем не хочется идти в эту сторону. Шагнула правее, в голове тишина. Но вот пробираться через кусты шиповника желания нет. Может, просто идти прямо? Но тогда зачем была эта песнь? Я и так прекрасно шагала прямо. Или кто-то просто решил меня запутать? Странный лес, ужасный лес. Бежать отсюда надо…
Продолжив шагать по дороге из желтоватого камня, я задумалась о природе боли. Чем меньше я о ней думаю, тем сильнее она отступает. Иногда кажется, будто ступни не изранены до крови, но как только приподнимаю подол и смотрю, то ноги тут же пронзает острая боль.
Может, я все же ведьма? Просто слабенькая. Я где-то читала, что на каком-то этапе посвящения они обуздают болевой порог. Вдруг перед глазами проявилась картинка просторного помещения, заставленного стеллажами с книгами, колбами, амулетами. Проявилась и тут же пропала, и сколько бы я не пыталась вернуть этот образ — не получалось.
Густой лес сменило широкое поле, играющее бликами в свете красной луны. Вдали показался огромный рубленый силуэт замка с множеством башен. Темно-серые каменные стены перетекали в крыши из черных зеркал, отражающие ночное светило. За приоткрытыми черными окнами мелькали огоньки свечей, словно предприимчивые жители замка сновали туда-сюда по лестницам. Высокая арка главного входа радовала плоской гладью того же черного зеркала, но в этот раз подсвеченного прожекторами, распыляющими странное голубоватое свечение.
От созерцания отвлек утробный вой за спиной, сменившийся на глухой рык. Оборачиваться не хотелось, что-то мне подсказывало, что ничего хорошего я там не обнаружу. Вместо этого я сразу же побежала, стараясь унять сердце и избавиться от удавки страха. Вой повторился, только теперь из двух глоток. Ступни вновь пронзила боль, но теперь я видела замок, знала, куда бежать. Место, где живут люди. Ну, надеюсь, что люди, а не кто-то вроде Виевны.
Тяжелое дыхание и порыкивание следовало за мной, судя по топоту лап — зверь был не один. Казалось, что вот, именно сейчас меня схватят за ноги, растерзают, но пока удавалось бежать. Как проникать внутрь, я не знала. Видела лишь огромное черное зеркало, стремительно приближающееся. Стал заметен мой бегущий силуэт и… с десяток больших тварей, бегущих по пятам.
Ни за что не поверю, что эти волкоподобные не смогли меня поймать, следовательно… они меня просто загоняют? К замку? Жаль, что другого выхода нет — мне остается только бежать вперед.
С каждым моим шагом замок становился все больше, уже не было возможности разглядеть верхушки башен, я могла сосредоточиться лишь на странном черном зеркале, к которому бежала со всех ног. И как пройти сквозь него?! Или эти твари хотят, чтобы я разбилась?
Низкий рык, кто-то зацепил подол моего платья. Громкий треск ткани и подол остался в зубах волкоподобного. Позади послышался прерывистый лай, будто одна из тварей залилась смехом. Я ускорилась, сердце выпрыгивало из груди, дыхание сбилось, в носу защипало, а во рту появился странный металлический привкус. Зеркало было все ближе, все ближе отражались
Столкновения не произошло, вокруг не рассыпались мириады крохотных осколков, а я словно прошла сквозь кисель. Открыв глаза, я поняла, что нахожусь по ту сторону зеркала, а сами волкоподобные остались с другой. Они с чувством выполненного долга возвращались к кромке леса, даже не оборачиваясь в мою сторону.
Бессильно опустившись на холодный камень, я облокотилась на боковую стену и прикрыла глаза. Тяжелое дыхание разрезало ночную тишину и отталкивалось от стен глухим эхом. Сердце стучало где-то в районе горла. Двигаться сил не было. Я погрузилась во тьму.
Нет! Если у тебя нет выбора, тебе все-таки придется сделать выбор.
Если нет никаких вариантов, придумай их.
Нельзя просто так позволить миру одолеть тебя.
Он слишком долго делал это. (с)
— Я нашел ее тело в пустой квартире, — произнес Дэм, ковыряя мизинцем корешок книги. — Никаких следов, только демонятиной попахивает. Скорее всего пришли за долгом, застали врасплох, усыпили.
— С этим мы уже ничего не сможем сделать, Дэм, — вздохнула Альвина, проводя светящейся голубоватым цветом ладонью над лбом лежащей на полу девушки. Она мирно спала. Дыхание было ровным, хотя буквально пару минут назад она металась во сне, будто ей снился кошмар, из которого она не могла выбраться.
— Если бы мы ничего не смогли сделать, то перед нами бы лежал труп. А так ее будто что-то сдерживает между миром Мередел и этим, — протянул Воин Духа, стараясь не смотреть на распластанное тело Алины.
Он чувствовал свою вину — не уследил, не проконтролировал. И теперь своим долгом считал помочь девушке, к которой уже даже по-своему привязался за это короткое время.
Вокруг Алины нервно выхаживал черный кот Бегемот. Недовольно мяукая, он с опаской поглядывал на Альвину, водящую над головой хозяйки руками. Голубые магические вихри срывались с ее пальцев и окутывали голову девушки едва заметным обручем.
— Кыш, сказала, — шикнула на него Альвина. — Ничего мы ей плохого не сделаем!
Бегемот зашипел и лег возле головы Алины, его хвост заходил ходуном.
— Ты гасишь всю мою магию, несносная скотинка, — бурчала Альвина не отвлекаясь от своего занятия. А после пояснила, — после смерти Родри не переношу чужих фамильяров. Особенно, если они не инициированы.
— Как он у нее вообще появился? — поинтересовался Дэм.
— Она со всеми этими знаками и печатями стала мощным проводником для чужой магии. Когда через тело человека проходит подобная магия, то она приобретает запах ведьмовской, на которую сбегаются фамильяры. А если уж дались в руки, то все, до конца жизни одного из них, — ответила ведьма. Задумавшись, продолжила, — Родри меня нашел, когда я совсем юной была, с точки зрения ведьмачества. Я тогда даже на слетах не была, только учиться начинала. На речку ходила за водорослями, пособачилась с водяным, он меня несколько дней по дну водил. Выхожу на берег, счастливая… А там черепашонок. Так мы с ним и сдружились. Хороший фамильяр был, но не уследила…
— Видишь что-нибудь? — парень решил перевести тему. Каждый раз, когда Альвина предавалась воспоминаниям о фамильяре, воздух будто наполнялся током, сгущался. А сама ведьма становилась мрачнее тучи.
— Словно белый лист, ни одного образа поймать не могу, — резко ответила Альвина. — Было бы понятно, если бы по старым снам работали, но тут в самом процессе поймать пытаюсь, а словно стена выстроена, причем ей же самой. Ни по одному воспоминанию не зацепиться!
— Не понял, — растерянно ответил Дэм. — Разве ты не можешь просто заглянуть в ее голову и посмотреть, где ее сознание?