Город Бездны
Шрифт:
– Я не могу говорить…
Небесный повернул верньер на несколько делений, почти до упора. Стрелки на циферблатах зашкаливало. Нет, еще не предел, благодаря логарифмической калибровке приборов оставался крошечный запас. Это последнее смещение стрелки могло означать разницу между чувством просветления и появлением ярких картин рая и ада. Он еще не заводил пленника так далеко и не был уверен, хочется ли рискнуть.
Оставив пульт, он подошел к диверсанту. Позади того вздрагивал в своем резервуаре Слик, вверх и вниз по телу дельфина пробегала рябь – он предвкушал нечто особенное.
Пленник истекал
– Послушай меня, – прошептал Небесный. – Нет, не пытайся говорить. Просто слушай. Я мог бы убить тебя, но решил пощадить. Я выбрал милосердие, проявил сострадание и хочу, чтобы ты запомнил это. Но запомни и кое-что другое: я точно так же могу быть недобрым и мстительным.
В этот миг на руке Небесного зазвенел браслет-коммуникатор. Тот самый, что достался ему от отца, когда он вступил в должность начальника корабельной охраны. Хаусманн тихо выругался, выпустил из рук голову диверсанта, которая тотчас безвольно повисла, и повернулся к нему спиной. Надо было ответить на вызов.
– Хаусманн, это ты? – послышался голос Старика Бальказара.
Небесный улыбнулся, надевая маску немногословного профессионала:
– Да, капитан.
– Тут кое-что намечается. Мне нужен эскорт.
Свободной рукой Небесный снизил напряжение, но не до исходного уровня. Пленник может прийти в себя и заговорить. Следует держать его в отключке, по крайней мере во время беседы с капитаном.
– Эскорт? У нас на борту? Сэр, я не понял.
– Нет, Хаусманн, не у нас на борту. Мы летим на «Палестину». Я хочу, чтобы ты сам меня сопровождал. Надеюсь, это не покажется тебе слишком обременительным.
– Я буду в ангаре для такси через тридцать минут, сэр.
– Хаусманн, ты там будешь через пятнадцать минут, такси уже ждет. – Флегматичный капитан выдержал паузу. – Конец связи.
Дисплей мигнул, и изображение Бальказара исчезло. С минуту Небесный простоял, растерянно глядя на браслет.
Интересно, что это может означать? Между прочим, все четыре корабля находятся в состоянии холодной войны. Подобные визиты случаются крайне редко, каждый из них становится настоящим событием. Обычно они планируются за несколько дней, все детали тщательно прорабатываются и сопровождение делегированного лица обеспечивается службой безопасности в полном составе. Небесный при этом оставался на борту в качестве координатора. Но на этот раз Бальказар дал ему лишь несколько минут. И до того, как прозвучал вызов, не было даже никаких слухов.
Пятнадцать минут. Одну Хаусманн уже потратил. Резко одернув обшлаг мундира, он сделал несколько шагов к двери, но на пороге остановился. Пленник все еще подключен к «ларцу», и его мозг погружен в электрический экстаз.
Слик снова вздрогнул.
Небесный вернулся к аппарату и сменил настройки. Теперь управлять электростимуляцией мог дельфин. По длинному
Слик обычно предпочитал первое.
Он услышал, как Старик, тяжело дыша и шаркая, бредет по ангару, и только потом увидел капитана. Двое врачей, Вальдивия и Ренго, следовали за своим подопечным на почтительном расстоянии. Они сутулились, перебирая на ходу распечатки жизненных показателей; их лица были хмурыми, словно Старик в любую минуту мог умереть. Однако Небесному не передалось беспокойство медперсонала. Он прекрасно знал, что это лишь имитация профессионализма, – Вальдивия и Ренго годами носят маску озабоченности, внушая каждому встречному, что капитан балансирует на грани жизни и смерти, а иначе их заставят применять сомнительное мастерство где-нибудь еще.
Но разумеется, нельзя сказать, что Бальказар пребывал в расцвете лет. Жизнь Старика поддерживал стимулятор, закрепленный на груди под плотно застегнутым мундиром, что придавало капитану вид откормленного петуха. Впечатление усиливал жесткий седой хохолок и подозрительный блеск широко посаженных глаз.
Он был старейшим членом экипажа, получив назначение на эту должность еще до того, как Тит возглавил службу безопасности. В ту пору ум Бальказара был подобен стальному капкану, и капитан с ледяным спокойствием успешно руководил командой в бесчисленных мелких кризисах. Теперь же ни у кого не оставалось сомнений, что капкан успел проржаветь. Многие считали, что Старик выжил из ума, что пора бы ему задуматься о смене; как ни крути, капитан должен быть молодым или хотя бы среднего возраста, чтобы не превратился в развалину, прежде чем Флотилия достигнет цели. Если прождать слишком долго, преемник не успеет получить необходимые навыки, когда наступят по-настоящему трудные времена.
Люди выражали свое недоверие капитану, говорили о необходимости контроля за его действиями, даже об отставке по состоянию здоровья. Впрочем, до мятежа не доходило – Старик свое дело знал туго. Однако сейчас его положение было, как никогда, шатким. Умерли самые преданные союзники Бальказара, среди них Тит Хаусманн, о котором Небесный по-прежнему не мог думать иначе как об отце. Потеря стала тяжким ударом для капитана, привыкшего целиком и полностью полагаться на этого человека. Бальказар прибегал к его советам, узнавал от него о подлинном настроении экипажа. Кажется, капитан так и не смог привыкнуть к случившемуся; он был, конечно же, рад доверить Небесному роль своей «правой руки».
Но быстрое повышение было лишь надводной частью айсберга. Иногда капитан даже называл Небесного Титом. Поначалу тот считал ничего не значащими такие оговорки, но, поразмыслив, решил, что это весьма серьезный симптом. Похоже, не зря говорят, что у капитана мозги набекрень, что события путаются у него в голове, а недавнее прошлое то и дело скрывается в тумане. Нельзя в таком состоянии управлять кораблем.
С этим необходимо что-то делать.
– Конечно, мы будем его сопровождать, – шепнул самый доверенный из помощников.