Город блаженства
Шрифт:
— Неплохо бы тебе пойти и переодеться, — Элис смерила ее скептическим взглядом с ног до головы, — да времени нет. Снова пошел снег, и мистер Стрейкер хочет успеть вернуться в город, пока не разыгралась непогода.
Эрин поспешила из кухни и, проходя через отделанный дубом холл, поймала свое отражение в зеркале. Выгоревшие джинсы и футболка оказались грязнее, чем она думала, а волосы, заплетенные в длинную косу, растрепались. Но вряд ли Гордона Стрейкера или его компаньона заинтересует ее внешность, подумала Эрин, одной рукой удерживая поднос, другой открывая дверь в библиотеку.
У окна стоял мужчина и смотрел на открывавшийся вид вересковых полей.
На нее глянуло чужое незнакомое лицо. Этого человека она видела впервые, разве что он был таким же темноволосым и смуглым, как и Фейзал. Она окинула его быстрым взглядом. На нем был превосходно сшитый светло-серый костюм, эффектно подчеркивавший крепкую стройную фигуру. Его рост явно превышал шесть футов, а широкие плечи свидетельствовали о недюжинной силе и мощи. Глаза Эрин снова скользнули к его лицу. Едва взглянув на него, она ощутила, как сердце затрепетало в груди. Из-под смоляных бровей смотрели черные, как ночь, глаза. Благородный орлиный профиль делал его внешность неординарной. Этот мужчина был идеалом мужской красоты, и у Эрин перехватило дыхание от немого восхищения. Он был само совершенство, но при этом не был похож на денди с обложки глянцевого журнала. Этот супермен был из плоти и крови, и от этого эффект, который он произвел на нее, был особенно сильным. Мужчина окинул ее сверху донизу холодным взглядом, и она почувствовала, что краснеет.
— Здравствуйте, я принесла чай, вы, наверно, замерзли. В «Инглдин» слишком слабо топят, потому что трубопровод тут совсем старый.
Черные ресницы взмыли вверх, и щеки Эрин загорелись еще ярче. Сходство незнакомца с Фейзалом было бесспорным. Но ее чувства к Фейзалу были основаны исключительно на дружбе и симпатии. Ни он, ни какой-либо другой мужчина не вызывали в ней этого необузданного сексуального желания, которое будоражило сейчас ее кровь. Она слабела от его ослепительной мужественности и понимала, что глупо выглядит, вот так с изумлением таращась на него. Заставив себя оторвать от него взгляд, Эрин прошла к столу и поставила поднос.
— Меня зовут Эрин. — Она несмело улыбнулась, протянув руку в ожидании ответа.
— Можете налить чай и идти. В вашем присутствии больше нет необходимости, — сказал он монотонным и высокомерным тоном, повернувшись к окну, за которым кружил снег.
Эрин уставилась в его спину, шокированная такой надменностью. Да кем он себя возомнил? И как он посмел разговаривать с ней таким тоном, словно она бедная прислуга!
Потрясение переросло в гнев. Приемные родители воспитали ее в убеждении, что она — полноценный член общества. Но ту хрупкую уверенность в себе, которую она обрела благодаря Джону и Энн Блэк, подавить было легко. Потому что в душе Эрин по-прежнему была нелюбимым ребенком и колючим подростком, которого поместили в детский дом, когда ее мать погибла от передозировки наркотиков.
Она закусила губу и взяла чайник, разрываясь между желанием выскользнуть из комнаты и искушением сказать незнакомцу какую-нибудь колкость. Но в этот момент дверь распахнулась, и в библиотеку торопливо вошел худощавый, седовласый адвокат, которого она видела как-то в Лондоне, когда ездила туда вместе с Фейзалом.
— А, Эрин! Чай — это замечательно! — восторженно приветствовал
Захир остался стоять у окна, наблюдая, как девушка выдвигает стул. Как только она вошла в комнату, он вдруг ощутил в груди пустоту и стесненность.
Она была самой красивой женщиной, которую ему приходилось когда-либо видеть, но его раздражала импульсивная реакция собственного тела. Захир не в состоянии был отвести взгляд от ее лица, высоких скул, больших серых глаз, которые изучали его из-под тонких темно-русых бровей. Мягкий овал ее лица, этот аккуратный прямой нос и чувственные полные губы вызвали в нем необъяснимый трепет.
Цвет роскошных волос, заплетенных в толстую косу, спускавшуюся до талии, вобрал в себя все насыщенные оттенки красных осенних листьев. Много лет назад, когда он был студентом Гарварда, его поразило буйство красок природы Новой Англии в октябре. Ему вдруг захотелось развязать ленту в косе и пробежаться пальцами по шелковистым волосам.
Его взгляд спустился ниже, скользнув по небольшой груди, тонкой талии, узким бедрам и длинным ногам в потертых джинсах. «Даже перед смертью Фейзал не терял интереса к эффектным женщинам, если у него была такая прислуга», — саркастически усмехнулся Захир. Сам он предпочитал, чтобы обслуживающий персонал носил униформу, а не узкие джинсы.
Но зачем адвокат попросил эту женщину остаться? Может быть она упомянута в завещании? Она очень красива, а Фейзал был одинок... Но мысль о том, что брат мог завещать символическую сумму за оказанную благосклонность, была неприятна, поэтому Захир оборвал свое зарвавшееся воображение.
Их взгляды встретились, и между ними вспыхнуло не поддающееся объяснению притяжение, смутившее обоих, повисшее молчание в комнате нарушило деликатное покашливание адвоката. Захир очнулся: он приехал сюда не ради того, чтобы глазеть прислугу. И, подойдя к столу, сел на стул.
«Я, Фейзал бин Калид аль-Мунтассир, — начал читать Гордон Стрейкер, — оставляю все свое имущество, включая «Инглдин-хаус» со всем его содержимым, своей жене».
Боковым зрением Эрин заметила, что незнакомец резко выпрямился на стуле.
— Моя невестка умерла три года назад. Это завещание недействительно, — произнес он нетерпеливым тоном.
— Уверяю вас, что это — самое последнее завещание. — Гордон Стрейкер посмотрел на незнакомца поверх очков. — Мой клиент попросил меня составить его десять месяцев назад. — Адвокат замолчал, глядя на их удивленные лица. — Простите, я не представил вас друг другу, потому что думал, что вы уже знакомы... встречались на свадьбе... Теперь понимаю, что нет... Эрин, позвольте представить вам принца Захира бин Калида аль-Мунтассира, брата Фейзала. Принц Захир, это — Эрин, вторая жена Фейзала.
Стены библиотеки поплыли перед глазами Эрин, и она уцепилась за край стола, пытаясь понять смысл слов Гордона Стрейкера.
— Но Фейзал говорил, что у него нет семьи, — пробормотала она, переводя взгляд с доброжелательного лица адвоката на надменную маску незнакомца рядом с ней. От его холодного взгляда по позвоночнику пополз холодок.
— Здесь, должно быть, какая-то ошибка. — Монотонный голос Захира нарушил повисшую тишину.
Он испытал потрясение, а вместе с ним жестокую и необъяснимую ярость, затмившую собой горечь, которая захватила его после смерти Фейзала.