Город чудес
Шрифт:
— Что?! — кричит Альжбета. Она вертится на месте, выискивая атакующего.
Но Кхадсе уже понял, где находится стрелок, и устремился прочь.
— Они сзади! — рычит он. — Как, будь оно все проклято, они оказались сзади?!
Новый щелчок, и что-то летит со свистом. Потом Альжбета подпрыгивает, словно ее вдруг осенило особенно блестящей идеей, и падает на пол; прямо над ее ключицей торчит девятидюймовый болт.
«Хороший выстрел, — думает Кхадсе в ужасе. — Нет, отличный выстрел. Но как же они поднялись сюда?»
Кхадсе
Он бросается в погоню, поворачивает за угол и видит, как противник мчится через строй офисных столов к открытому окну.
А потом… сигает наружу.
От изумления Кхадсе едва не замирает на месте.
— Чтоб мне провалиться… — шепчет он.
Но фигура как будто повисает в воздухе, подвешенная в ночном небе, прежде чем скользнуть вниз.
И Кхадсе тотчас же понимает, что все это значит. Он знает, ну конечно, он знает, что к чему.
Он подходит к окну — где, как и ожидалось, аккуратно привязаны несколько веревок — и целится вниз, но незнакомец уже забирается в здание этажом ниже.
— Ублюдки! — орет Кхадсе. — Вы из министерства, да? Твари министерские! — Он задирает штанину, вытаскивает спрятанный там нож из чехла и перерезает веревки.
Потом прячет нож, не переставая сыпать ругательствами, и мчится обратно к лестнице вниз. «Я знаю этот проклятый трюк с веревками! — думает он. — Это же прямо по учебнику!» Именно так и поступает оперативник министерства, когда оказывается один против многих. Нужно подготовить окружающую среду так, чтобы твои враги воевали с нею, а потом — разобраться с ними по одному.
Кхадсе прыгает через баррикаду, бежит по ступенькам, намереваясь перехватить незнакомца, поймать до того, как тот успеет пустить в ход новый трюк. «Он всего один… Или, может, их двое».
Он резко поворачивает за угол. Потом его руку с пистолетом — правую руку — пронзает жуткая боль.
Кхадсе вскрикивает и пытается удержать пистолет, но тот падает на пол. Правая рука становится странно тяжелой, и лишь через секунду он понимает: из тыльной стороны торчит десятидюймовый нож, чье лезвие рассекло много сухожилий.
Он выдирает нож левой рукой, рыча от боли. Оружие знакомое: черное лезвие, изукрашенная рукоять, словно какая-то королевская реликвия.
Кхадсе узнает нож.
— Харквальдссон! — он выплевывает это имя в ярости.
Из теней выходит человек, одетый в черное. Стягивает маску, обнажая лицо, которого Кхадсе не видел много лет, — мрачную физиономию дрейлинга с одним тусклым и мертвым глазом.
— Да уж, время тебя пощадило, — шипит Кхадсе, сжимая кровоточащую руку. — Я-то надеялся, что миру хватило здравомыслия отправить твою гнилую дрейлингскую шкуру в небытие. — Он наклоняется, чтобы поднять с пола пистолет.
— Нет, — говорит Сигруд. Поднимает правую руку, в которой держит
Кхадсе, все еще рыча от гнева и боли, подчиняется.
— Живым берешь? Сдашь меня полиции за убийство грязной суки Комайд? В этом все дело?
Лицо Сигруда бесстрастное, равнодушное. Кхадсе всегда ненавидел эту его особенность, когда они оба работали на министерство.
Дрейлинг бросает к ногам Кхадсе наручники.
— Надень.
— Иди на хрен.
Сигруд вздыхает с видом скучающей вежливости, словно ждет, когда его партнер по картам сделает ход.
— Ладно, — бормочет Кхадсе. Приседает и со стоном защелкивает наручники на кровоточащих руках.
— Иди, — говорит Сигруд. — К лестнице. И я тебя знаю, Кхадсе. Дернешься — выстрелю.
— Да, но не убьешь, — парирует Кхадсе, свирепо смеясь. — Если бы ты хотел моей смерти, уже бы это сделал.
Сигруд не отвечает.
— Твои разговорные навыки, — замечает Кхадсе, поворачиваясь к лестнице, — не улучшились.
Шпион идет к лестнице, быстро соображая. Он бросает взгляд через плечо на Сигруда, который приостанавливается, чтобы подобрать свой нож:, но по-прежнему целится из пистолета в спину Кхадсе.
— Ты же здесь на самом деле не от министерства, верно, Харквальдссон? — спрашивает Кхадсе.
Сигруд хранит молчание.
— Будь оно так, — продолжает Кхадсе, — тебя сопровождала бы команда. Целая армия. Но все не так, верно? Ты один-одинешенек.
Снова тишина.
— И ты хочешь увести меня отсюда, — продолжает Кхадсе, — в какое-то второстепенное место, потому что знаешь наверняка: остальная моя команда придет сюда, чтобы меня искать.
И опять молчание. Кхадсе окидывает взглядом пространство впереди: беспокойные тени, неровные ступеньки, бетонные колонны.
— Твои навыки все еще на высшем уровне, Харквальдссон? — спрашивает Кхадсе. — Ты был не у дел сколько — десять лет? Ой-ой-ой. Как много следов ты оставил? Кто-то обязательно найдет меня или тебя…
— Если тебя не нашли после убийства Шары, — говорит Сигруд, — то, скорее всего, их сети недостаточно широки, чтобы найти меня.
— Ты так уверен, что дело в сетях? — тихо спрашивает Кхадсе. — Ты так уверен, что не ввязываешься в дела гораздо более крупных игроков, чем министерство?
Кхадсе чувствует искру неуверенности в поведении Сигруда, который обдумывает последствия.
Этой доли секунды Кхадсе хватает, чтобы прыгнуть, упереться ногами в бетонную колонну и изо всех сил оттолкнуться.
Он не уверен в дальности прыжка — Сигруд достаточно мудр, чтобы соблюдать дистанцию, — но ему с трудом удается выполнить задуманное, ударив макушкой Сигруду в живот. Чуть выше головы Кхадсе раздается выстрел из пистолета, и шпион едва не глохнет от громкого звука, но все же бросается вперед, вытаскивая спрятанный нож из чехла на ноге.
Но Сигруд проворнее: он поднимает пистолет и стреляет.