Город динозавров

Емец Дмитрий Александрович

На литературе я не открыл его из-за того, что мы с Ленкой Родионовой посылали друг другу записки. Вернее, Ленка писала мне длиннющие послания, подробно перечисляя свои переживания, сложности и метания, а я, чтобы не обидеть ее, каждый раз отсылал клочок бумаги с единственным словом «угу». Я давно заметил, что Ленка не любит чужих слов, а ценит лишь свои, и мои записки не отвлекали ее от собственных мыслей. Родионова любовалась лаконичностью моего «угу», и сердце ее пело, так как она решила, что я понял девичьи переживания и сложный внутренний мир.

Игорь

Рылов, сидевший на парте передо мной, повернулся и прошипел:

– Слышь, Макс, дай хрестоматию! Я свою дома забыл!

Занятый чтением очередной записки, я машинально протянул Рылову книжку, забыв о закладке, и вспомнил только в конце урока, после того как Игорь весь изъерзался на стуле. Раз десять он оборачивался ко мне с таинственным видом заговорщика и зловеще подмигивал.

Игорь Рылов, тощий вертлявый парень с бегающими глазками и вечно нечищеными зубами, с третьего класса готовился к профессии частного детектива. Он и книжки читал только соответствующие, и говорил всегда об этом, и был весь скрытный, зажатый и неприятный. От него ежеминутно можно было ожидать пакости: то чей-нибудь стул мелом намажет, то рюкзак спрячет и ни за что не признается.

Мишка Урсуфьев был единственным, с кем Игорь дружил. Эта парочка славилась своими хулиганскими выходками по всей школе, и учителя с тревогой задумывались, что будет, когда они перейдут в старшие классы.

Вот-вот должен был прозвенеть звонок, когда я вспомнил про фотографию и задумался, не с нею ли связаны подмигивания Рылова. При мысли, что этот прирожденный шпион узнает о наших динозаврах, у меня по спине пробежал холодок.

Едва закончился урок (а он был последним), я подошел к Рылову и потребовал:

– Гони хрестоматию!

Игорь, усмехаясь, протянул мне книгу. Я перелистал ее, но фотографии между страницами не было. Рылов заржал, нагло глядя на меня. Я начал злиться, но сдерживал себя, зная, что ни к чему хорошему это обычно не приводит. Чтобы успокоиться, я перевел дыхание. Игорь зорко наблюдал за мной, и его глазки бегали, как у хорька.

– Где? – спросил я тихо, но внятно.

– Что «где»? – лицемерно удивился Рылов. – Никакого твоего «где» у меня нет. И вообще я отправляюсь на перемену.

Он подошел к Мишке Урсуфьеву, отозвал его к окну, и они о чем-то зашептались. К тому времени класс опустел, все разбежались по домам, и в нем остались только мы трое. Я сел на парту, соображая, как мне поступить. Фотография у них – это ясно. Отобрать ее я успею, но как стереть воспоминания о ней? Даже мой дедушка-телепат был бессилен, и я выругал себя за опрометчивость. И зачем было закладывать книгу снимком тираннозавра? Не мог найти клочка бумаги или запомнить номер страницы?

Пока я размышлял, эти идиоты приблизились ко мне и замерли как истуканы: Мишка впереди, а Игорь сбоку. Вид у них был заговорщицкий. Уставившись на меня многозначительным взглядом, Урсуфьев хлопнул меня по плечу и потребовал:

– Сознавайся, Макс! Скидка выйдет!

Я начинал кипеть. С детства ненавижу грубости и этого покровительственного тона. Боясь сделать что-нибудь непоправимое,

я незаметно стиснул пальцами парту и почувствовал, как гнутся железные крепления.

– Не корчи из себя дурачка! Сознаешься или нет? – нетерпеливо повторил Урсуфьев.

– В чем?

– А в том! Откуда у тебя динозавр? – взвизгнул Рылов и взмахнул перед моим носом карточкой.

На снимке был тирекс Шпрот, грызущий говяжье бедро, а рядом с ящером виднелась из-за двери голова Нюсяки. Сцена ожила в моей памяти, я вспомнил, что включил вспышку, когда сестра открыла дверь. По-моему, тогда она, как обычно, грызла мыло и пускала пузыри, но на фотографии это не было заметно.

– Откуда динозавр?

– Из музея восковых фигур, – довольно спокойно объяснил я. – Там экспонаты выглядят как настоящие!

– Не держи нас за идиотов! И твоя сестра из музея восковых фигур? И коридор из музея? – Рылов скорчил такую мину, что его лицо стало походить на морду собаки-шарпея.

– Зачем держать вас за идиотов, когда вы идиоты и есть? Сестра со мной пришла, а коридоров везде полно! – попытался вывернуться я, но по физиономии будущего детектива сообразил, что сел в лужу.

Мог бы сразу догадаться, что тощего противного Рылова не проведешь. Он был прирожденным сыщиком-занудой, который держал в памяти тысячи мелочей.

– Какого числа ты был в музее? – задал он невинный вопрос.

– Не помню... Кажется, в прошлом месяце, – растерялся я.

– Почему на фотографии позавчерашний день? – торжествующе завопил Игорь и ткнул пальцем в угол «полароидной» карточки.

И вновь юный самоучка загнал меня в тупик: я забыл, что на снимках автоматически проставляются дата и время. Мишка Урсуфьев топтался рядом и, хотя понимал гораздо меньше Игоря, определенно подозревал меня во вранье.

– Колись! Откуда у тебя динозавр? – потребовал Урсуфьев.

Тут я не сдержался, за что впоследствии ругал себя. Резким движением я выхватил у Рылова фотографию и сунул в карман.

– Отдай! Живо отдай! – завопил Игорь. Он бросился на меня, но я слегка оттолкнул его, и он растянулся на полу.

– Поздравляю! Ты нарывался, нарывался и нарвался! Можешь складывать зубы в стакан! – мрачно сказал Мишка.

Урсуфьев давно искал повода для драки, который сейчас у него появился. Он неторопливо подошел к дверям класса, запер их на задвижку и изобразил низкую стелющуюся стойку, нечто вроде того, что показывают в японских фильмах по единоборствам.

– Это называется «дракон, охраняющий храм», – объяснил он мне, точно сожалея, что ему придется сделать из меня котлету, но ничего уже поделать нельзя.

Понимая, что драки не избежать и нужно лишь, чтобы она не закончилась для одного из нас – и мне было известно для кого – траурным маршем, я перешагнул через Рылова, который продолжал сидеть на полу, тряся головой, и шагнул навстречу Мишке, держа опущенные руки вдоль туловища.

– Вставай в стойку! – крикнул Урсуфьев.

Он решил превратить меня в грушу для отработки ударов, но ему нужна была видимость, что я защищаюсь.