Город Дождя
Шрифт:
Принарядившись таким образом, он вышел к ожидавшему его в гостевой комнате Генриху. Там он зачем-то взял со стола и засунул в небольшую сумку с длинной ручкой стоявшую на столе маленькую пластиковую бутылку с газировкой. Порывшись в ящике стола, он также извлек оттуда несколько пакетиков концентрированного вишневого сока. Потом, пошарив в своих вещах, извлек распылитель "ромашки - 4", тот самый, что внешне смотрелся как боевой бластер. И тоже захватил с собой.
– М-да...Ну ты и оделся! Теперь - понятно, почему ты не хочешь заходить в церковь... Вернее - выходить из нее. Действительно, ни к чему лишний раз народ шокировать. И куда мы едем?
–
– В ночной клуб "Старая Прага". Ты повезешь меня?
– Да. И через определенное время буду ждать в условленном месте. Встретимся в три, и поедем обратно. Только постарайся не опаздывать.
– Постараюсь, но это отчасти не от меня зависит. Поэтому, давай на всякий случай назначим еще и второй, утренний срок.
Было уже совсем темно. Поэтому никто бы не заметил в темноте, как машина с выключенными фарами, заворачивая за угол, лихо подскочила и исчезла в воздухе. "Материализовалась" она уже ближе к центру Ростова... И, включив через некоторое время фары, въехала по скоч-фло на второй ярус, где понеслась с лихой скоростью. В нужном и обговоренном заранее месте Генрих остановился и высадил Шнобеля. Неподалеку был спуск на пешеходную зону. Шнобель, закрыв двери машины, вставил накладные клыки и бодро зашагал к эскалатору, спускающему пассажиров на граундфло.
Ростов мигал всей своей многоцветной мишурой огней. Ночной клуб "Старая Прага" был известным для граундфлошного тусняка местом, где собирались так называемые "вампиры". У Шнобеля был один знакомый, которого он знал просто как Гошу, и который тарился у него на мюзик-точке исключительно убойной "готикой". С этим Гошей он был в контакте и несколько раз посещал "Старую Прагу" по его рекомендации, для приобретения новых клиентов-покупателей, интересующихся музыкой. Гоша, как случайно узнал Шнобель, работал именно в институте клонирования.
На входе "Старой Праги", сияющей ослепительными огнями, стоял швейцар в ливрее, осуществляющий фейс-контроль, и вышибала. Швейцар был плюгавым лысоватым человечком с острым взглядом и тонким носом. Вставленные им клыки были очень длинными. Вышибала был здоровенным детиной в чёрном костюме без излишеств, коротко стриженный. Веки его глаз до бровей были накрашены чёрной краской.
Мимо Шнобеля пролетела на флайерах девушка, одетая ведьмой. Она лихо развернулась у самого носа швейцара и притормозила невдалеке. Подойдя к швейцару, она представилась:
– Леди Старз!
– Проходите! Вас уже давно ждут!
– сказал швейцар заученно. Эту фразу он повторял всем.
Подошел и Шнобель, пробормотав первое, что пришло в голову:
– Сумрачный Гость!
– Проходите! Вас уже давно ждут!
– ответил швейцар с теми же интонациями. Это означало, что и Шнобель фейс-контроль прошел.
Внутри царил полумрак. За столиками вдоль окон собралась только респектабельная публика. На шорах красовались великолепные виды старой Праги. В бокалах у многих была налита красная жидкость цвета крови - коктейль "Кровавая Мэри", от которого напрочь улетала крыша. При заказе официанту надо было заказывать "стакан крови" - и тогда он подавал этот коктейль. Затем было принято тянуть эту бурду через специальную соломинку.
Как знал Шнобель, публика попроще или танцевала под музыку в самом центре зала, или "отвисала" слева, у стены, за барными стойками. Он тоже
Одеты посетители заведения были неброско, в основном в чёрное; но степень закрытости одежды, её покрой и стиль были весьма различны. Использованная ими косметика тоже была в основном в тон одежде, а лица были набелены. Ни у кого здесь принципиально не было крестиков и даже любых серебряных украшений.
Шнобель осмотрел потихоньку всех. Гоши не наблюдалось. Во всяком случае, пока. И тогда он на время "затаился", то есть как бы замер в углу, не делая лишних движений и не привлекая к себе внимания.
В это время игравшая в салоне музыка прекратилась. В центр зала вышла ведущая, хрупкая девушка с черными волосами, зализанными назад. Её глаза, с накрашенными чёрными тенями до бровей и длинными "стрелками", фосфоресцировали в полумраке помещения. Длинное черное полупрозрачное платье, обнажающее сзади спину, облегало и подчеркивало её худобу.
Все танцевавшие отошли к стенкам, стойкам или креслам за столиками.
– А сейчас перед вами, достопочтенная публика, выступит величайший пианист нашего времени, маэстро Альберт!
– объявила ведущая, в имени делая ударение на букве "а". Все бурно захлопали.
К роялю вышел очень высокий, худой парень с распущенными, до пояса, прямыми чёрными волосами и печальным взглядом. В глаза Шнобелю бросились тонкие, костлявые пальцы пианиста с чёрными длинными наманикюренными ногтями. Пещерник знал, что пианисты обычно стригут свои ногти, они им мешают.
"Интересно, как он будет играть... Своими когтями?" - подумал Пещерник.
Тем временем, в полной тишине пианист сел за рояль, приподняв фалды чёрного пиджака. Затем он совершенно спокойно и методично снял с пальцев свои чёрные накладные ногти. Каждый ноготь пианист засунул в индивидуальный чехольчик на нагрудном кармане. Из этого кармана также высовывался край ослепительно-белого носового платка.
После этого, Альберт порывисто встряхнул головой, откинув назад свои длинные волосы - и заиграл.
Играл он виртуозно; его длинные пальцы так и метались по роялю с необыкновенной скоростью. А сам он, не глядя на клавиши, устремился взглядом в пространство перед собой, в чёрную лакированную поверхность рояля.
Когда замолкла последняя нота, послышались возгласы: "Браво! Бис!" - и бурные аплодисменты. Захлопал и Шнобель. Ему понравилась музыка.
Ведущая в чёрном вынесла канделябр со свечами и поставила на рояль. Весь искусственный свет в помещении моментально был выключен. Остались только свечи: те, что на рояле, а также подсвечники со свечами на каждом из фешенебельных столиков, которые зажигали сами посетители. Свет стал неровным, загадочным; зал тонул в полумраке. Ни очертаний огромной пентаграммы, украшавшей пол в центре зала, ни людей, теснившихся у стоек или у стены в конце зала - теперь не было видно. К тому же, зал наполнился одурманивающими благовониями.