Город драконов 7
Шрифт:
Я ехала в карете, отрешенно прислушиваясь к топоту лошадиных копыт, хрусту снежного наста под колесами, завыванию зимнего ветра, свисту кнута погоняющего коней возницы, и чувствовала безумную пустоту в выжженной душе.
Мне двадцать четыре. Там, позади, осталась семья, которая никогда не примет моего выбора, бывший жених, уже счастливо женившийся на другой и получивший такого желанного наследника, друзья и знакомые, навсегда отвернувшиеся от меня.
Впереди…
Впереди был Город Драконов, как называли его мы, простые люди, Вестернадан, как с гордостью
Город на вершине горы. Город, как де-юре, так и де-факто обладающий абсолютной независимостью в нашем государстве: особый статус, свои законы, полностью закрытые, не подконтрольные исполнительной власти империи территории. Город заснеженных вершин и вечного снега, построенный из камня и железа, в любое время года продуваемый ледяными ветрами. Город, который отныне станет моим домом, но никогда не признает меня своей.
Меня ждала жизнь в изоляции. В глухой изоляции… до конца моих дней.
Когда-то это казалось мне не столь уж и страшным, а теперь… неизвестность пугала. Особенно если это неизвестность, от которой не приходится ждать ничего хорошего. Мне двадцать четыре, я не хочу хоронить себя заживо, и профессор должен был предупредить. Должен был… но промолчал.
Иногда молчание хуже лжи.
В сотни раз хуже.
Ложь ранит, но молчание убивает…
К сожалению, профессор Стентон умер раньше, чем мне стала известна хотя бы часть этой страшной правды. Впрочем, в данный конкретный момент я больше сожалела о том, что он умер, нежели о моей безрадостной судьбе и ее перспективах. И мне, возможно, стоило бы злиться или испытывать гнев, но все, что я ощущала, – горечь утраты, боль потери, осознание того, что этот пожилой дракон больше никогда не улыбнется мне, больше ничего не скажет, больше никогда не поддержит, не направит, не даст мудрый совет, и наши шутливые перебранки в лаборатории… их тоже никогда больше не будет.
Скорбят не об ушедших – скорбят об утрате. Я утратила слишком многое, я была оглушена этой утратой, а потому едва ли ясно осознавала все дальнейшее.
Как в тумане прошло путешествие к Железной Горе, как нечто вообще незначительное был воспринят факт досмотра на таможенном пункте, в результате которого всю прислугу профессора Стентона пропустили без вопросов, а вот мне с горничной Маргарет пришлось задержаться здесь еще на сутки.
Наутро стало известно, что Маргарет не была одобрена советом основателей Рейнхолла, как, впрочем, и мой кучер, а потому все, что мне оставалось, – нанять кэб и порадоваться тому, что при мне всего одна дорожная сумка, а все вещи под строгим надзором миссис Макстон уже находятся в доме профессора Стентона… в смысле, уже в моем доме.
Мой дом, моя крепость, мое последнее пристанище, мой… практически склеп.
Я сидела, забравшись с ногами на жесткое сиденье наемного экипажа, и уже не ждала от жизни ничего, совершенно ничего хорошего.
И вдруг ночь, заполненную воем ледяного ветра и падающими крупными хлопьями снега, прорезал отчаянный женский крик.
Крик,
– Чего стали? Пошли! Быстрее! Быстрее! Ну!
Снова свист кнута, хрип лошадей, и кэб, сорвавшийся вперед, несмотря на непроглядную ночь, ледяной настил поверх выложенного камнями пути и возможность рухнуть вниз, – это была горная дорога, мчаться по ней, на мой взгляд, равнялось самоубийству.
Но кучер был из местных, насколько я понимаю, заслуживал доверия, по крайней мере, мне его рекомендовал мистер Илнер, а его мнению я всецело доверяла, и, возможно, возница знал что-то, чего не знала я, но это меня не остановило.
– Мистер Сенер, мистер Сенер, стойте! – отчаянно заколотив в переднее окошко кареты, потребовала я.
– Да чтоб тебя! – Кучер потянул вожжи, останавливая лошадей. Развернулся, резким движением открыл задвижку и рявкнул: – Здесь территории главы города, мисс Ваерти, кто бы здесь ни кричал – он кричит в последний раз. Желаете присоединиться?! – Последнее прозвучало с издевкой, словно хлыстом ударил.
Но в этот же миг снова закричала девушка, а я не бездушная обитательница Города Драконов, чтобы спокойно проехать мимо.
– Ждите здесь! – приказала, распахивая дверцу и выпрыгивая в снег у обочины.
Но едва прыгнула, провалилась почти по пояс и поняла, что не знаю, куда идти – в черном ночном небе возвышались серыми громадами заснеженные валуны, вокруг не было видно ничего, кроме падающего снега.
– Эй? – закричала я. – Где вы? Вам нужна помощь?
В ответ послышался полный боли стон, от которого морозным ужасом пробрало до костей, но я поспешила на этот звук с энтузиазмом корабля, устремившегося на свет маяка в жуткий океанический шторм.
Я прорывалась через снежные заносы, несколько раз падала и вдруг совершенно неожиданно, свернув за валун, вышла на часть плато, расчищенного от снега продувающим между камней ветром.
Остановилась, напряженно оглядываясь.
Ничего не было видно. Оказывается, когда пробираешься через снег, еще есть какая-то иллюзия видимости, по крайней мере серого в ночной тьме снега, а сейчас не было видно совершенно ничего.
Отдышавшись, огляделась еще раз, вскинула руку и щелкнула пальцами, призывая простейшее заклинание:
– Illiumena!
Тусклая искра, возникнув в воздухе, осветила темное, лишенное снега пространство, и я застыла, в ужасе глядя на умирающую девушку.
Она была в белом. В удивительно красивом сверкающем и искрящимся в свете призванного мной заклинания белом платье. Ее светлые, длиной до пояса, не меньше, волосы были полураспущенны и украшены капельками бриллиантов. В огромных синих глазах застыл ужас. Губы приоткрыты в мучительном крике… а тело от шеи до бедер представляло собой одну кровоточащую рану, словно девушку проткнули мечом, нанеся удар в шею, и безжалостно полоснули лезвием до самого низа живота.