Город, где умирают тени

Грин Саймон

— Жизнерадостный юноша, правда? — сказал Эш Рии. Та шикнула на него, не отрывая взгляда от старика на постели.

— У кого же нашлось столько силищи сотворить такое со Временем? — наконец проговорила она.

— Хороший вопрос, — ответил Моррисон. — Если случится вам, госпожа мэр, отыскать на него ответ, от которого у нас не возникнет непреодолимого желания опорожнить внутренности, пожалуйста, поделитесь им с нами.

Они подошли чуть ближе, и ни один не знал, что предпринять. Мэд села на краешек кровати, всхлипывая и держа обе сморщенные ладони Времени в своих ладонях. Она обвела всех взглядом, и взгляд этот едва не кричал: сделайте что-нибудь!И тут Время чуть приоткрыл глаза и заговорил хриплым шепотом:

— Полагаю, вы недоумеваете, зачем

я созвал сюда всех вас сегодня. Пришла пора вам узнать, что на самом деле происходит в Шэдоуз-Фолле. Слушайте внимательно, ибо я очень сомневаюсь, что мне хватит времени или сил повторить сказанное. Бес — это материальное воплощение энтропии, живое напоминание о том, что все в мире приходит и уходит, причем вовсе не по своей воле. Изначально предполагалось, что этот процесс будет подсознательно и самопроизвольно управляться коллективным разумом города, когда его население достигнет угрожающего размера. Это своеобразная мера предосторожности, встроенная в систему на тот случай, если я не смогу или не захочу исполнять свои обязанности. Есть во вселенной силы, не считаться с которыми невозможно… Далее. Кому-то предписано пройти через Дверь в Вечность, а кому-то нет. Система допускает такое. Те, кто не проходят, оседают в городе, становятся реальными и, пройдя нормальный жизненный цикл, стареют и умирают. Но некоторые поступают по-другому: они находят способы цепляться за жизнь много дольше после того момента, как должны были скончаться. Таковых стало чересчур много, и город буквально трещит по швам. В тщательно продуманной и отлаженной системе начались сбои. В такой момент и должен был появиться Бес и вынудить нарушителей порядка пройти через Дверь в Вечность. Бес — это архетип, вызванный из общего беспамятства города, а это означает, что он обладает невероятным запасом мощи, которую при необходимости может употребить, если кого-то надо будет заставить пройти через Дверь в Вечность силой. Однако ни при каких обстоятельствах он не должен был стать убийцей.

Время умолк и несколько секунд глотал ртом воздух, как утопающий. Мэд крепко сжала его руку, и вскоре дыхание старика чуть успокоилось. Он возобновил рассказ, и всем почудилось, будто голос его немножко окреп.

— Численность населения города на настоящий момент ничуть не выше того порога, при котором должен был появиться Бес. Нечто… Некая сила извне как спровоцировала его раннее появление, так и извратила его предназначение. Вот почему он овладевает другими вместо того, чтобы совершенствовать свою собственную форму. Сейчас Бес вселяется в тысячи тел, танцуя под чью-то музыку, и не остановится, пока все до единой живые души так или иначе не пройдут через Дверь в Вечность.

Долго все молчали, пока не поняли, что Время сказал все, что хотел.

— Ну, хорошо, — нарушил тишину Харт. — Кто же все-таки стоит за его спиной? Кто хочет погубить всех? И что мы можем сделать, чтобы остановить его?

— Это вам не под силу, — прошептал Время. Глаза его закрылись, он перестал дышать, и спустя некоторое время все поняли, что старик мертв.

Это был день Беса, и одержимые им были всюду. По всему осажденному Шэдоуз-Фоллу тысячи мужчин и женщин с одинаковой ухмылкой на лицах оголтело носились по улицам, убивая любого, кто не был таким, как они, и собираясь толпами вокруг редких оставшихся очагов сопротивления. Лились потоки крови, и иногда одержимые вставали на четвереньки и лакали ее, как собаки. В кабинете шерифа его помощники Коллинз и Льюис забивали досками окна, а Сюзанна и Полли баррикадировали двери. А с улицы неслись оглушительные вопли и постоянный гул от ударов сотен кулаков в двери. Бес рвался внутрь, и глубоко в душе защитники понимали, что в конце концов он отыщет лазейку.

Коллинз и Льюис, просовывая стволы ружей между досок, которыми были заколочены окна, стреляли каждый раз, когда толпа напиравших снаружи тел становилась особенно плотной. Но каждый выстрел был на вес золота — патронов оставалось мало: для поддержания порядка в Шэдоуз-Фолле прежде не нужны были ружья. У одержимых было огнестрельное оружие, которое они подобрали у мертвых крестоносцев, но, по счастью, у них патронов было еще меньше. Помощники стреляли прицельно,

на убой, даже если перед прицелом маячили лица знакомых. Они вынуждены были стрелять, потому что одержимых можно было остановить только так: в них не оставалось ничего человеческого.

Сюзанне и Полли помощники тоже дали ружья, но пока что женщины не нашли в себе мужества или отчаяния пустить их в ход .Обе сидели за столом, и Полли наблюдала, как Сюзанна раскладывает карты — колоду они нашли в ящике стола. Частичка силы Харта еще жила в Сюзанне, и карты показали ей кое-что. Она увидела несущуюся по улицам толпу, напившуюся крови и от этого опьяневшую, и увидела имя — Бес, хотя самой Сюзанне это имя ничего не говорило. В картах она пыталась отыскать безопасный выход из конторы шерифа, а следом — из города, но куда бы ни долетал ее взгляд, всюду натыкался на бесноватых. Выхода не было. Не было возможности миновать Беса и сумасшествие, которое он принес в город.

Два помощника шерифа вдруг открыли бешеную стрельбу, и Сюзанна с Полли резко обернулись, одновременно потянувшись к лежавшим на столе ружьям. Коллинз отпрянул от окна и бросился из комнаты. Женщины вскочили на ноги с ружьями наготове.

— Что? — спросила Сюзанна. — Они в здании?

— Нет, — бросил Льюис, тщательно прицеливаясь и всякий раз попадая с хладнокровной результативностью. — Толпа гонит в нашу сторону несколько жертв, среди них один человек и три человекоподобных, но все четверо вооружены и им удается удерживать убийц на небольшом расстоянии. Коллинз побежал открыть дверь черного хода, чтобы впустить их. Если, конечно, им удастся до нас добежать. — Льюис перестал стрелять и выглядел растерянным, вытягивая шею и наклоняя голову, пытаясь между досок что-то разглядеть на улице. — Толпа явно жаждет их крови, они все забыли о нас и полностью сосредоточили свое внимание на этих беднягах.

— Мы можем что-нибудь для них сделать? — спросила Полли.

— Немного, — покачал головой Льюис. — Коллинз будет наготове у задней двери и откроет, если будет шанс, но ради их спасения он не станет рисковать нашей безопасностью. Тогда бедолагам придется выкручиваться самостоятельно.

А снаружи Скотти, Мелкий Писун, кинулся на ухмылявшегося мужчину и вырвал ему глотку, мастерски щелкнув челюстями. Собакой он был некрупной, но зубов в пасти хватало. Приземлившись на лапы, Скотти стремительно огляделся в поисках новой жертвы, затем осмотрел себя: кожаная жилетка порвана и измазана кровью, отчасти его собственной, английскую булавку из носа кто-то выдрал, но кто и когда — Скотти не помнил. Рядом с ним отбивался Питер Колдер, профессионально паля из двух автоматических пистолетов. Экс-крестоносец вымотался и устал, но прицел его ни разу не сбился. Он поклялся защищать мир этих удивительных существ до последней капли крови и, хотя его вера обернулась фальшью, слово его было по-прежнему крепким.

Плюшевый Мишка и Козерог стояли спина к спине, автоматы нагрелись от непрерывной стрельбы и жгли им лапы. Было время, причем было это не так давно, когда Мишка считал, что неспособен убивать. Время и обстоятельства перевернули его жизнь, доказав, что он ошибался. Пришел Бес, и с ним пришло время убивать, чтобы не быть убитым, а умирать Мишка был не готов. Пока что. Многие обитатели Нижнего мира давным-давно зареклись убивать, и Мишка, видя, как они погибают сами, не мог этого вынести. Он нашел себе автоматическую винтовку и очень удивился тому, как проста она в обращении.

У Козерога тоже был автомат — в одной руке, и бутылка водки — в другой. Он стрелял, хохоча при этом и с ревом изрыгая проклятия: Козерог попал наконец в свою родную стихию. Медвежонок старался его не слушать. Он сконцентрировался на том, что творилось вокруг, и косил очередями любого, кто откалывался от беснующейся толпы и пытался приблизиться к ним. И каждый раз Мишка чувствовал, как умирает частичка его, когда он нажимал на курок.

Толпа напирала слева, справа и сзади, и три зверя и человек бежали перед ней, постоянно удерживая почтительную дистанцию при помощи оружия. Ни на одном из метавшихся вокруг лиц совершенно не читался страх смерти, а была одна примитивная, первобытная осторожность, будто не собирались одержимые швырять свою жизнь задаром.