Город, где живёт магия. Трилогия

Казакова Светлана

Инквизиторы направились прямо к нему, и через некоторое время Дарий, забрав из своей машины пальто и другие нужные вещи, уже находился в их автомобиле. Из сказанного ими он узнал, что Верховный Инквизитор уже направил людей на поиски Розенберга, но пока не поступило никакой информации о том, вышел ли кто-нибудь на его след. Княжевич надеялся, что тот со свойственной ему самоуверенностью решил, будто находится в безопасности, поэтому не стал прятаться. Тем не менее, не следовало забывать о том, сколько раз Карлу Розенбергу удавалось выходить сухим из воды.

В

офисе Инквизиции, куда его привезли, Дария осмотрел штатный врач, обработал ожоги какими-то мазями, перевязал их и заявил, что пациенту ещё повезло. Княжевич и сам так считал. Ему повезло, что он не умер от магии Розенберга и сумел выбраться из огня, вызванного магическим воздействием, поэтому гораздо более сильного, нежели обычный пожар. Но он был зол на себя за то, что ему не удалось выполнить задуманное и арестовать Карла Карловича. Поэтому, когда врач покинул кабинет, и в него вошёл Верховный Инквизитор, первые слова Дария были о том, что он хотел бы принять участие в ведущихся поисках.

– Лучше будет, если останетесь здесь, - проговорил Верховный Инквизитор. Он в своей чёрной одежде выглядел всё таким же собранным и невозмутимым, каким был обычно, но за этим его поведением прорывалось беспокойство и нетерпение.
– К тому же, вы ещё плохо себя чувствуете, - добавил он, скользнув взглядом по белоснежным бинтам на руках Княжевича.

– Я в порядке, - ответил Дарий. Прозвучало это фальшиво, будто в типичном диалоге из американского фильма.
– Сейчас главное - найти Розенберга, пока не сбежал.

– Мои люди умеют находить магов, - холодно отозвался Верховный Инквизитор.
– Мне по-прежнему нужна от вас информация. В своём сообщении вы назвали только его имя и общие детали, а мне необходимо узнать подробности.

– Это были чары забвения, как я и думал, - произнёс Дарий, отворачиваясь к окну, за которым уже почти стемнело.
– Запрещённые, редкие, снять их крайне сложно. Постепенно ваша антимагия начала сопротивляться им, и тогда появились эти сны. Что же касается Карла Розенберга, то он умеет убивать людей быстро, но, судя по всему, не всегда к этому стремится. Меня он собирался сжечь заживо. Вас же предпочёл держать в плену, морить голодом и пытать. Когда ему это надоело, он выпустил вас, заставив забыть обо всём, что случилось.

– У меня есть возможность всё вспомнить?

– Да. Если вы этого захотите. Я выяснил, как.

– Когда я смогу это сделать?

– Думаю, лучше выбрать специальный день, желательно в полнолуние, - отозвался Княжевич.

– Только что стало известно, - произнёс собеседник, потирая лоб.
– Ваш начальник Аркадий Фогль... Его больше нет.

– Что с ним случилось?
– спросил Дарий, слишком уставший для того, чтобы изображать удивление.

– Он покончил жизнь самоубийством. Застрелился. Была найдена предсмертная записка.

Весьма похоже на Мартина Шталя. Когда Фогля обнаружили, он наверняка был уже далеко. Заключал сделки в офисе Розенберга, плавал в бассейне в спортклубе или гулял по магазинам со своей

невестой.

Княжевич вспомнил магические ловушки, на которые они с Вероникой натолкнулись, когда отправились на поиски амулета её матери. Кто их расставлял - Фогль, Мартин? Или же их оставила Мелина, когда прятала амулет?

– Я сожалею, - произнёс Верховный Инквизитор.

– Фогль работал на Розенберга. Я не доверял ему. По-настоящему я мог доверять только тому, кто был до него, - добавил Дарий, и отзвуки старой боли снова начали оживать в нём.

– Я знаю, - удивив его, сказал собеседник.
– Очень хорошо помню того человека. С ним можно было работать. Когда его не стало...
– выдохнул он, но замолчал, не договорив фразу.
– Чего добивался Розенберг?

– Ему заморочил голову миф об Исключительной Власти, когда в руках одного могла бы сосредоточиться власть над всеми магическими существами, - ответил Княжевич.
– Вы могли о нём слышать. Маги вообще очень любят власть. Но мы думали, что времена изменились, а маги стали более цивилизованными и научились договариваться между собой. Оказалось, не все. Чтобы держать под своим влиянием Университет Магии, Карл Розенберг убил прежнего декана. Также он подкупил Фогля и, возможно, кого-то из ваших подчинённых тоже.

– Я этим займусь, - отозвался Верховный Инквизитор, но было заметно, что его мысли занимало другое.
– Об этом я уже думал. Кто-то ещё в МН с этим связан?

– Женщина, которую Розенберг туда устроил, - произнёс Дарий, нехотя вспоминая, как Велимира целовала его.

– Неприятная история, - проговорил собеседник, переводя взгляд синих глаз на лицо Княжевича.
– Такого больше нельзя допустить. Когда вы встанете во главе Магического Надзора, вам придётся этим заняться.

– Я?
– переспросил Дарий, и Верховный Инквизитор усмехнулся при виде отразившейся на его лице растерянности.

– А кто же ещё?

– Не думал об этом, - признался Княжевич.
– Ведь в МН есть специалисты старше меня. У них больше опыта и...

– Иногда это не главное, - мягко произнёс сидящий напротив него человек.
– Когда я стал Верховным Инквизитором, тоже был молод. Поэтому я буду поддерживать вашу кандидатуру, если уж Инквизиция и Магический Надзор должны эффективнее работать вместе.

– Спасибо, - ответил Дарий, осмысливая его слова.

– Вы знаете, что я должен вспомнить?
– неожиданно спросил Верховный Инквизитор.

– Я знаю также то, что было дальше, - проговорил Княжевич, в очередной раз пытаясь решить, каким образом ему поступить с этим. Как человек, посвятивший значительную часть жизни службе в Инквизиции, отнесётся к тому, что у него есть дочь, рождённая ведьмой? Юная, способная, единственная в своём роде, несмотря на то, что признаки антимагии в ней пока не обнаружились. Может быть, Верховному Инквизитору просто не следует об этом знать? Возможно, и для Вероники так было бы лучше.

Телефон на столе издал громкий звук, и собеседник потянулся к трубке.