Город холодных руин
Шрифт:
Они нашли комнату с приличной кроватью, и дальше все происходило на ощупь. Бринду нравилось так, вслепую: обострялись другие чувства. Например, чувство свободы от ответственности, от необходимости принимать решения. Мужчина хотел снять с Бринда маску, но твердая рука легла на его мускулистое запястье, и попытка была пресечена в самом начале. Вместо этого Бринд слегка сдвинул маску набок и поцеловал партнера в губы; и сразу вспыхнувший в нем примитивный инстинкт развеял ощущение инертности и пустоты, которые овладели им в присутствии незнакомца. По крайней мере, это был мужчина, живой, и у него было тело, был язык, был член… то, чего Бринд не знал уже долгое время.
– Ты с защитой, как я понял? – спросил Бринд. Движение куда-то в сторону, и мужчина-проститутка стал безопасным. Наконец-то заслуживающее доверия заведение. Воспользовавшись маслом с торса партнера как смазкой, он встал на четвереньки и выключил свой мозг.
Бринд ушел без всяких попыток завязать разговор, не прощаясь, просто прошел путаными темными коридорами и выпал прямо в холод ночного Виллирена, в свою обычную жизнь. Не о чем тут думать – быстрый перепих, чтобы снять накопившееся напряжение, вернее, заменить его чувством вины.
Уходя, он вдруг заподозрил, что за ним следят. Может, это просто страх. На здешних улицах всякое примерещится, и все же…
А что, если там и правда кто-то есть?
В тени?
Глава тринадцатая
Еще один скандал с Беами, еще один плохо начатый вечер. Вечно она возится со своими глупыми реликвиями, что-то клепает, все пытается заработать побольше денег, как будто они в них еще нуждаются. Но она не слушает, знай себе делает свое. Поначалу эти ее интересы как будто не имели значения. Давно, еще до Оледенения, ее привлекала стабильность, которую он ей предлагал, нравились его необузданный темперамент, страстность и достаток. И вот сегодня состоялась новая бессмысленная дискуссия на тему нынешнего состояния их брака, и опять он хлопнул дверью и вылетел из дому как ошпаренный.
В тот самый миг ему больше всего хотелось пойти и найти себе другую женщину на ночь, но, помимо боязни обычных последствий, главным, что удержало его от этого, была мысль: именно так он и попал в беду в свое время. Много лет назад он только и делал, что плыл по течению от юбки к юбке, свободный и агрессивный, пока наконец не прибился на время к одной. У него был яростный роман с алкоголичкой и курильщицей… как бишь ее звали? Неважно. Он даже позволял ей бить его. И только потом узнал, что ее постоянная злость объяснялась одним – она боролась с приступами вампиризма.
В конце концов он подцепил болячку от дешевой шлюхи. Для него это были плохие дни. Наркотики истощили его, и он умолял, чтобы она его укусила. Она долго противилась, но наконец сдалась. Показала клыки и впилась ими в его шею. Однако то ли в ее крови было слишком много алкоголя, то ли в его собственной тоже хватало всяких субстанций, но что-то пошло не так. Механизм передачи не сработал.
И он не заразился до конца.
Та женщина ушла от него на следующий день, и он никогда ее больше не видел. То, что вызывает вампиризм, передалось ему лишь наполовину, так что он не испытывал постоянного желания пить кровь. Его гневливость возросла вдвое, его мускулы окрепли за одну неделю, процессы старения в организме замедлились, но превращение так и не завершилось, и он так и ощущал себя до сих
Ему понадобилось время, чтобы привыкнуть к своему новому телу, и он даже прибег к помощи ведьмы, которая за большие деньги старательно лечила его раны. Вампиры не бессмертны, предупредила она, они умирают от самых разных причин. Потому-то они встречаются так редко.
Значит, то, что с ним произошло, случилось не в сказке и не в романтической балладе. Все было на самом деле, и он стал кровожадным монстром.
В распахнутую дверь второго этажа Малум смотрел в сторону юга, на городские крыши. В окнах то вспыхивали, то гасли огни, показывая ему нутро какого-нибудь дома, обнажая чужую жизнь. Лунный свет, улучив мгновение, очертил чей-то силуэт – кто-то перескакивал с крыши на крышу, спеша неведомо куда по неизвестно какому делу.
Сидя на стуле верхом, Малум сжимал руками его спинку и молча терпел боль. Он сам велел открыть дверь, чтобы порывы ледяного ветра врывались внутрь, и все равно капли пота выступали у него на лбу. В одной руке он держал самокрутку из арумового корня, которую подносил к губам всякий раз, когда жжение в спине делалось невыносимым. В такие моменты, как этот, он всегда радовался, что маска прикрывает лишь верхнюю часть его лица.
Старик в белом халате твердой рукой наносил на голую спину Малума рисунок в технике вудблок, сначала покрывая кожу слоями чернил, потом орудуя стамесками и резцами. Боль волнами прокатывалась по телу, потом натыкалась внутри его на то, что делало его недочеловеком, и притуплялась.
Человек в белом превращал спину Малума в произведение искусства: каждый знак, каждая виньетка, каждый изгиб татуировки были неслучайны, заряжены смыслом. Он трудился на совесть. Горшочки с остро пахнущими цветным чернилами загромождали стол по правую руку от него. Шлепанцы художника непрерывно шаркали по плиточному полу. Листки с диаграммами и схемами испещряли стены, шелестя и хлопая на сквозняке.
Малум снова затянулся самокруткой, стряхнул пепел на пол.
На этот раз он заказал дракона, устрашающее воплощение не-имперского божества, который должен был вплестись в извивы уже существующего орнамента, выходящего из основания его спины и поднимающегося к лопаткам.
– Эй, Малум, минута есть? Я новости принес.
Малум поднял голову, когда один из его разведчиков подошел к нему сзади.
– Конечно. Валяй, выкладывай. Он тебя не слышит. – Малум кивнул на старого художника – Глухой. Встань сюда, а то я тебя не вижу.
Разведчик обошел его и встал между ним и открытой дверью. Это был худой, жилистый человек, не первый год у Малума на службе.
– Ну, что ты принес? – Малум выдохнул дым.
– Это насчет того солдата, – сказал разведчик. – Главного.
– Командующего?
– Ага. – Разведчик фыркнул. – Тебе понравится. Я следил за ним, как ты сказал. И ты прав.
– Насчет чего я прав?
– Солдата видели, когда он заходил в одно из тех мест, где мужики платят мужикам. Чтобы… ну, это… потрахаться.
Малум долго обдумывал услышанное. Инстинкт его не обманул. Нет, это никуда не годится. Как он может позволить своим людям драться за такого типа? Это просто неправильно. И Малум задумался над тем, как ему устроить так, чтобы ткнуть альбиноса носом в его поганые делишки.