Город-храм Колхиды
Шрифт:
Для захоронения в скалистом грунте было высечено прямоугольное углубление («гнездо») длиной 6 м и шириной 2 м. В северной части, видимо, был установлен деревянный саркофаг, о чем свидетельствовали найденные там же остатки истлевшего дерева и крупные железные гвозди. Здесь покоились останки «знатного воина», мужчины ростом 170 см, умершего в возрасте 40–42 лет, а снаружи саркофага — захоронение слуг. В свое время погребение было перекрыто булыжником и глиняной насыпью, в которой были обнаружены кости различных животных и птиц — остатки поминального ритуала.
Захоронение с трех сторон было огорожено втулочными наконечниками копий разных размеров (всего 53). У ног воина лежал железный шит. Были обнаружены
Вот сухие и скудные данные из полевой документации об этом погребении, значение которого, несомненно. очень велико для истории древней Колхиды, да и всей древней Грузии, ибо оно поведало нам о многих событиях бурной эпохи IV в. до н. э.
Погребение довольно точно датируется третьей четвертью IV в. до н. э. благодаря исключительно удачному скоплению разных, но хорошо датируемых компонентов: это золотая монета Филиппа II (отца Александра Македонского), аттический чернолаковый канфар (обычный для многочисленных археологических комплексов Греции и других областей Средиземноморья и Причерноморья 360–330 гг. до н. э.), а также синопские амфоры с клеймами того же времени.
Исключительное обилие очень дорогого в те времена железного оружия (53 наконечника копий и дротиков. меч и кинжал, щит, наконечники бронзовых и железных стрел) довольно красноречиво говорит о высоком сане погребенного. Об этом свидетельствуют и многочисленные золотые украшения: головной убор, серьги, браслеты, ожерелье.
Многое рассказали нам и перстни — два серебряных и два золотых. На щитке одного серебряного перстня леопард терзает оленя, а на другом изображены петух и курица. На одном золотом перстне — изображение всадника с копьем. Но наибольший интерес представляет другой золотой перстень — с изображением сидящей на троне богини и греческой надписью: Дедатос (это имя владельца). Итак, мы узнали имя погребенного. Несмотря на греческие буквы и, казалось бы, греческое звучание имени, оно неизвестно среди древнегреческих собственных имен.
Все золотые и серебряные украшения «знатного воина» — колхидские изделия. Большинство из них характеризуется традиционными формами, или, как сейчас принято говорить, имеет традиционную модель. Так, например, золотая серьга имеет ажурную сферическую подвеску, украшенную зернью в виде пирамид, и розетку на кольце. Тем самым она точно повторяет форму колхидских серег, которые мы встретим еще и в более ранних погребениях Вани.
Зубчатые золотые браслеты также повторяют распространенные в VIII–V вв. до н. э. по всему Кавказу подобные украшения. Серебряные браслеты, увенчанные скульптурными изображениями головок животных, совершенно аналогичны тем, которые так типичны для погребений IV в. до н. э., исследованных в различных областях Грузии.
Разнообразны и обиходные предметы этого погребения. Наряду с типичными колхидскими глиняными изделиями представлены привозные предметы, сообщившие нам о довольно интересных и разносторонних экономических и культурных связях Колхиды в IV в. до н. э.
Находки аттических предметов (известных нам и раньше) в самом Вани и других местах Колхиды подтвердили
Кроме синопских и колхидских амфор в погребении были найдены три другие амфоры (в специальной литературе они известны под названием «Солоха I»), по-видимому средиземноморского происхождения, также свидетельствующие о разносторонних экономических связях.
Большой интерес представляет и обнаружение в этом погребении золотого статора Филиппа II Македонского. Принято считать, что чеканка этих монет началась не ранее 352 г. до н. э. Это первый случай обнаружения монеты в погребении местной знати V — первой половины IV в. до н. э. Монета была найдена у шеи, следовательно, она была помещена во рту покойника, что, по всей вероятности, было связано с влиянием греческих загробных представлений: это плата Харону за перевоз души в царство мертвых. Влияние греческой культуры (оно было еще слабым в Колхиде в более ранний период — в VI–V вв. до н. э.) уже отчетливо проявляется в некоторых деталях вооружения. Так, наш «знатный воин» носит типично греческие бронзовые набедренники и поножи, так называемые кнемиды.
В погребении привлекает внимание еще одна находка: розовый глиняный кувшинчик с грушевидным туловом, украшенный треугольниками красного цвета, нанесенными на светлом фоне. Впоследствии такой кувшинчик был найден еще в одном погребении, а отдельные фрагменты часто стали попадаться и при раскопках культурных слоев IV в. до н. э. Чем же примечательны эти находки? Западнее Вани таких сосудов не находили, они зарегистрированы в восточных областях Колхиды. Эта керамика характерна главным образом для Восточного Закавказья (Иберии и Армении), и проникала она в Колхиду, несомненно, из Восточной Грузин. Весьма интересно, что подобная форма сосуда (но уже черного обжига) становится одной из ведущих в восточных областях Колхиды, в частности в погребальном инвентаре захоронений, распространенных именно с IV–III вв. до н. э., — это кувшинные погребения, появление которых на территории Колхиды, возможно, связано с расселением восточногрузинских племен.
В ногах воина (вне саркофага) обнаружены еще два скелета — мужчины и женщины, без всякого инвентаря. Под ними — скелет собаки. Несомненно, это были слуги, предназначенные сопровождать в «лучшем мире» знатного воина. Позже будут найдены такие погребения с еще большим числом слуг, но тогда, в 1969 г., это был первый случай находок такого рода, и поэтому нам он показался необычным. Обычай насильственного умерщвления слуг, как известно, находит множество аналогий в скифо-иранском мире. Когда мы полностью разобрали и эту часть захоронения, обнаружили отпечатки деревянного колеса, видимо от погребальной колесницы, которую разбили, очевидно, после совершения погребального ритуала: такой обычай также засвидетельствован среди скифов!
Таким образом, это погребение рассказало нам не только о воине по имени Дедатос, но и о разносторонних контактах колхов с греческим и скифо-иранским этнокультурными мирами. Оно впервые сообщило о крупных сдвигах в политической, социальной, культурной и этнической истории Колхиды с середины IV в. до н. э. (а быть может, и раньше?), чему мы нашли и другие доказательства в последующие годы. Вместе с тем это погребение удивительным образом объединило в себе зачатки одной из самых интересных эпох в истории древнего мира — эпохи эллинизма.