Город Костей (Бонусы)
Шрифт:
— Ты действительно бросил меня! Сказал, чтобы я больше не звонила. Моя судьба тебя не волновала, как и судьба мамы. Все оказалось сплошным враньем!
— Не сплошным.
— Да? Значит, тебя и правда зовут Люк Гэрроувэй?
Он поник головой:
— Нет.
На рубашке Люка расплывалось темно-красное пятно.
Клэри рывком села на кровати:
— Это кровь? — Она даже забыла, что злится.
— Да. — Он прижал руку к кровавому пятну. — Наверное, рана открылась, когда я тебя поднимал.
— Какая
Люк задумчиво произнес:
— Диски Ходжа все так же остры, но рука у него уже не та, что раньше. Похоже, он сломал ребро.
— Кто? — недоумевала Клэри. — Ходж? А когда ты…
Люк молчал, и ей вспомнился волк из переулка: на его черной шерсти виднелась единственная белая полоса. Как раз в нее и угодила чакра.
— Ты оборотень! — догадалась Клэри.
— Да.
— Ты убил Ходжа.
— Нет. — Люк покачал головой. — Только ранил, хотя и прилично. Когда я вернулся за телом, оно исчезло. Выходит, Ходж смог уползти.
— Но ты порвал ему плечо, я сама видела.
— Да. Иначе бы Ходж тебя убил. От него еще кто-нибудь пострадал?
Клэри прикусила губу. Во рту сразу почувствовался вкус крови, однако это была старая царапина от когтей и клюва Хьюго.
— Джейс. Ходж вырубил его, а потом отдал… Валентину.
— Валентину? — В голосе Люка послышалось нескрываемое изумление. — Я знаю, что Ходж отдал ему Чашу, но, оказывается, еще и Джейса…
— Откуда ты знаешь про Чашу? — начала было Клэри и тут же догадалась: — Ясно, из моего разговора с Ходжем в переулке. А потом ты на него прыгнул.
— Я прыгнул на Ходжа, потому что еще чуть-чуть — и ты бы погибла.
Дверь камеры открылась, и внутрь вошел высокий мужчина в сопровождении хрупкой женщины, ростом не больше ребенка. Оба были в джинсах и хлопковых футболках. Их неухоженные волосы разлетались в разные стороны: у женщины — светлые, а у мужчины — черные с седыми полосами, как у барсука. Лица незнакомцев поразили Клэри — и старые, и молодые одновременно: кожа не тронута морщинами, однако в глазах страшная усталость.
— Это Гретель и Аларик, мои второй и третий, — представил их Люк.
Аларик склонил голову:
— Мы уже встречались.
Клэри изумленно уставилась на него:
— Когда?
— В «Дюморе». Ты метнула мне в ребра нож, — напомнил Аларик.
— Тогда, наверное, я должна… извиниться?
— Не надо: отличный бросок. — Он извлек из нагрудного кармана кинжал с красным камнем на рукоятке. — Это твое.
Клэри не знала, что и сказать.
— Но…
— Не волнуйся, лезвие я очистил, — произнес Аларик.
Она молча взяла кинжал. Люк тихо рассмеялся:
— Сейчас уже понятно, что налет на отель мы спланировали не очень хорошо. Я распорядился, чтобы волки из моей стаи следили за тобой и при малейшей опасности немедленно вмешались. Когда ты полезла в «Дюмор»…
— Мы с Джейсом прекрасно справились бы. — Клэри сунула кинжал за пояс.
Гретель улыбнулась:
— Так
— Нет. — Люк коснулся пятна на рубашке. — Принеси, пожалуйста, лекарства.
Гретель кивнула:
— Я сбегаю за аптечкой.
Она удалилась, Аларик последовал за ней.
— Гретель назвала тебя «сэр», — заметила Клэри, когда они с Люком остались одни. — А кто такие «второй» и «третий»?
— Второй и третий по званию, — медленно проговорил Люк. — А я вожак волчьей стаи. Вот поэтому Гретель обращалась ко мне «сэр». Ты не представляешь, чего стоило отучить ее говорить «хозяин».
— А мама знала?
— О чем?
— Что ты оборотень.
— Да, с самого начала.
— И конечно, ни один из вас не счел нужным рассказать мне.
— Я бы давно признался, но она твердо верила, что тебе ничего не известно о Сумеречных охотниках и о Сумеречном мире. Я не смогу с ходу объяснить, как вышло, что я стал оборотнем. Именно от таких сложностей и пыталась оградить тебя мама. Я понятия не имею, много ли ты знаешь…
— Много, — спокойно ответила Клэри. — Я знаю, что мама была Сумеречным охотником. Знаю, что они с Валентином поженились, а потом она сбежала от него, прихватив с собой Чашу смерти. Когда родилась я, она стала водить меня к Магнусу Бейну каждые два года, чтобы подавлять мой дар видения. А еще я знаю, что в ответ на просьбу Валентина сказать ему, где Чаша, в обмен на жизнь мамы, ты ответил отказом: мол, ее судьба тебя не волнует.
Люк буравил взглядом стену:
— Я не знал, где Чаша. Джослин мне так и не сказала.
— Хотя бы поторговался…
— Валентин не торгуется. Он вступает в игру, только если преимущество на его стороне. Ради достижения цели Валентин готов на все, сострадание ему чуждо. И даже если он в прошлом любил Джослин, то теперь, не раздумывая, убьет ее. Нет, с Валентином торговаться бесполезно.
— И поэтому ты решил бросить маму? — выпалила Клэри. — Ты командуешь целой стаей волков и все равно счел, что не сможешь ей помочь? Сначала я думала, что ты тоже Охотник и просто боишься нарушить очередную идиотскую клятву, а теперь выясняется, что ты всего лишь трусливая нежить! Выходит, тебе наплевать, что все эти годы мама считала тебя другом, равным себе, — вот как ты отплатил ей за доброту!
— Ты прямо, как Лайтвуды, — тихо произнес Люк.
Клэри злобно прищурилась:
— Не надо говорить об Алеке и Изабель, будто вы близко знакомы!
— Вообще-то я об их родителях, с которыми я действительно водил близкое знакомство, — уточнил он. — Все Сумеречные охотники дружили друг с другом.
От изумления у Клэри приоткрылся рот.
— Я в курсе, что вы были членами Круга, но каким образом остальные не узнали, что ты оборотень?
— Потому что я не родился оборотнем, — объяснил Люк. — Меня таким сделали… А… если уж рассказывать, то рассказывать все. Ты готова выслушать? История длинная, но, по-моему, спешить нам некуда.