Город костей

Коннелли Майкл

— Более-менее. Принялся за писанину. А днем мы были на вскрытии. Если это можно назвать вскрытием.

— По твоему лицу вижу, день был не из лучших. Босх кивнул. Ему было неловко. Он продолжал сидеть, а Джулия стояла.

— По тому, как ты выглядишь, догадываюсь, что у тебя тоже выдался нелегкий день.

— А разве они не все такие?

Прежде чем Босх успел ответить, из здания вышли двое полицейских, принявших душ, переодевшихся, и направились к своим машинам.

— Не вешай нос, Джулия, — произнес один из них. — Увидимся в баре.

— Ладно, Кико. —

Она повернулась и взглянула на Босха: — Несколько человек из смены собираются у Боарднера, — сказала она. — Хочешь пойти?

— Мм-м...

— Пошли. Думаю, тебе не помешает выпить.

— Да, ты права. Собственно, потому я и ждал здесь тебя. Но мне не хочется пить в большой компании.

— А в какой хочется?

Босх взглянул на часы. Стрелки показывали половину двенадцатого.

— Если пробудешь в раздевалке недолго, мы, возможно, успеем выпить мартини у Муссо.

Джулия широко улыбнулась:

— Я люблю это заведение. Дай мне пятнадцать минут. И, не дожидаясь ответа, направилась к двери.

— Я буду здесь! — крикнул он ей вслед.

10

В баре Муссо подают мартини голливудцам — знаменитым и простым — вот уже целое столетие. В переднем зале находятся обитые красной кожей кабинки, где ведутся негромкие разговоры и медленно ходят старые официанты в красных куртках. В заднем расположен бар, где почти все вечера посетителям приходится стоять, пока завсегдатаи соперничают за внимание барменов, годящихся официантам в отцы. Когда Босх с Брейшер вошли туда, двое посетителей слезли с табуретов, собираясь уходить. Парочка устремилась к освободившимся местам, опередив двух кинодеятелей в черных костюмах. Подошел узнавший Босха бармен, и они заказали мартини с водкой.

Босх уже чувствовал себя с Джулией непринужденно. Последние два дня они обедали вместе за столиком на Уандерланд-авеню, и она всегда находилась рядом с ним во время поисков на склоне холма. К бару они подъехали в его машине, и это казалось уже третьим или четвертым их свиданием. Они болтали о классификации и подробностях дела, которыми Босх был готов поделиться. Когда бармен поставил перед ними бокалы и графины с сайдкаром [4] , Босх решил забыть на время о костях, крови и бейсбольных битах.

4

Коктейль из апельсинового ликера, коньяка и лимонного сока.

Они чокнулись, и Джулия воскликнула:

— За жизнь!

— Да, — улыбнулся Босх. — За то, чтобы протянуть еще один день.

— Хотя бы.

Босх понял, что теперь пора заговорить о том, что беспокоит Джулию. Но если она не захочет, он не будет настаивать.

— Почему тот парень, которого ты назвала Кико, сказал, чтобы ты не вешала нос?

Джулия помрачнела и промолчала.

— Если не хочешь отвечать...

— Нет, тут другое. Скорее, не хочу думать об этом.

— Мне знакомо это состояние. Забудь, что

я спрашивал.

— Нет, все в порядке. Мой напарник собирается написать на меня докладную, а поскольку испытательный срок еще не кончился, это может выйти мне боком.

— Докладную за что?

— Заслон трубки.

Это профессиональное выражение означает появление перед дулом дробовика или иного оружия, которое держит другой полицейский.

— Что произошло? Может, расскажешь?

Джулия пожала плечами, и оба сделали по большому глотку.

— В общем, там была семейная ссора — я их терпеть не могу, — и тот тип заперся с пистолетом в спальне. Мы не знали, собирается он стрелять в себя, в жену или в нас. Дождались подкрепления и приготовились ворваться внутрь.

Джулия сделала еще глоток. Босх наблюдал за ней. На ее лице отразилось душевное смятение.

— Эджвуд держал дробовик. Кико предстояло высадить дверь. Феннел, его напарник, и я должны были войти. Все получилось удачно. Кико сильный. Он выломал дверь ударом ноги. Мы с Феннелом вошли. Этот тип валялся без сознания на кровати. Казалось бы, никаких проблем, но Эджвуд заявил, что я заслоняла трубку.

— Это было так?

— Не думаю. Но если заслоняла я, то и Феннел тоже, а ему он не сказал ни словечка.

— Потому что ты новичок. С испытательным сроком.

— Да, и мне это определенно начинает надоедать. Гарри, как тебе удалось уйти с патрульной службы? Сейчас ты занят важной работой. А я только выполняю команды по радио днями и ночами, мотаюсь от одной мерзости к другой, это то же самое, что гасить плевками пожар. Мы не делаем ничего важного, да еще в довершение всего этот чопорный скот твердит мне каждые две минуты, какая я бестолочь.

Босх хорошо понимал Джулию. Через это проходили все полицейские. Ежедневно бродишь по клоаке, и вскоре начинает казаться, что, кроме нее, ничего не существует. Вот почему он не мог бы вернуться в патрульную службу. Она представлялась ему лейкопластырем на пулевой ране.

— Ты думала, служба будет иной, когда училась в академии?

— Не помню, о чем я думала. И не уверена, что смогу достичь того положения, где буду что-либо значить.

— Уверен, достигнешь. Первые два года тяжелые. Но ты входишь в курс дела, начинаешь видеть перспективу и свой путь. У тебя все образуется.

Произнося эту ободряющую речь, Босх не испытывал уверенности. У него были долгие периоды сомнений относительно своей работы и выбора. Советуя Джулии терпеть, он сознавал, что не совсем искренен.

— Давай побеседуем о чем-нибудь другом, — предложила Джулия.

— С удовольствием, — улыбнулся Босх.

Он неторопливо пригубил коктейль, думая, как повернуть разговор в другое русло. Поставил бокал и произнес:

— Ты путешествовала в Андах, и тебя осенило: «А ведь я хочу служить в полиции».

Джулия рассмеялась, желая избавиться от унылости.

— Не совсем так. И я не бывала в Андах.

— А как же полная, красочная жизнь, которую вела до того, как нацепить значок? Ты сказала, что путешествовала по всему миру.