Город, которого нет

Мантикор Артемис

Девушка опустила голову, закрывая лицо упавшими волосами. Но я увидел, как задрожали её плечи. Она беззвучно расплакалась.

— А потом… — всхлипнула она — Эти нелюди начали убивать их. Жестоко. Мучить. Прямо у меня на глазах. Из-за меня, понимаете? Они мучали их, потому что я с ними дружила… Я слышала их крики, но понимала, что они ведь так же и меня будут мучить, если я выйду, как они хотели. А они… Марфа, Ника, Лапушка, Светлячок… что они сделали…? Чем они виноваты?! Как можно? Я… я не понимаю… не знаю… я…

— Эла, держись. Помнишь, животные все возрождаются

на новом круге, как мы с тобой. Они ведь вернулись, да? — участливо обратился к ней Мирт.

— Угу, — закивала девчушка. — Но пришли снова. Каждый раз приходили. Просто… у меня до сих пор стоят в ушах крики. А я… я потом очень попросила Бога их наказать. Всей душой, вот. И тогда на них набросились зверушки. Ну… прибегать стали отовсюду и наказывать этих ублюдочных тварей! Они ведь уже не люди, да? Монстры в человеческой шкуре. Я бы не стала убивать человека. Но живодёр — это ведь уже не человек, да? Потом они… мы… стали рвать их на части… долго… Срывать части мяса, раздирать на куски, бить, резать, кромсать, кусать… Заставлять их страдать! Долго! Чтобы боль их пугала даже потом, в новом круге!

Девушка чуть приподняла голову. На последних словах эльфийка, заказавшая вегетарианскую пиццу, больше походила на Александру. Которая, к слову, благополучно доедала вторую заказанную мной сицилийскую.

Затем, будто поняв, что выпадает из образа, Эла снова смущённо опустила голову и поджала губы. Вздохнула, чтобы собраться с мыслями, и закончила:

— Я собрала с них время, получила шесть часов и по совету на форуме пошла на сходку. Записаться в противодействие. Эти нелюди должны страдать! Да? Но… там я не нужна, и Мирт пригласил меня сюда… Вот.

Остальные, кроме Александры, были поражены откровениями. Даже готесса выглядела впечатлённой. Мирт, похоже, сам до этого момента не осознавал, кого привёл в нашу группу и выглядел ошеломлённым.

Ну а я только тяжело вздохнул. Жестокость порождает жестокость — и те беспредельщики сумели ощутить это в полной мере. Взяли, сломали девочке психику, а она потом начала ломать их.

— Браво! Мадам, вы прекрасны, — раздались одинокие хлопки Михаила. — Добро пожаловать в стаю, Эладриэль!

На девушку этот пафос произвёл неизгладимое впечатление — та сразу приосанилась, подняла голову и смущённо заулыбалась.

— Что ж, если никто ничего больше не хочет добавить, продолжим, — улыбнулся Миша. — В двух словах, чем мы здесь занимаемся. Мне поручено создать группу, которая будет заниматься изучением аномалий в изменениях города. И то, что нарушает уже известные его правила. Для чего это нужно и почему важно — надо объяснять, или это очевидно?

Молчание.

— Славно! — продолжил Михаил. — На это у нас будет вся поддержка сходки. В случае, если докажете свою полезность, получим финансирование и всё остальное. А её мы должны доказать в течении трёх-четырёх кругов. Это понятно?

— Финансирование — это типа время за работу? — уточнил Лёха.

— Для полноценной работы вам необходимо не менее шести часов. Полагаю, мы сможем добиться и большего, если из

этой затеи выйдет какой-то толк. А он выйдет, можете мне поверить. Хотя, я не приверженец всех этих графиков. Главное — результат. Справитесь раньше срока — получите в премию всё оставшееся время. Думаю, это тоже понятно?

— Что конкретно мы должны делать? — спросил я.

— Задача всегда будет разной. Сейчас занимаемся гидрой. Но об этом позже. Сперва, если уж мы затронули вопросы оплаты… я бы хотел сказать, что станет для вас настоящей платой. Если вы не дураки, а дураков бы Мирт не набрал, то вы сможете оценить её реальную ценность.

Михаил улыбнулся, и в нём на миг мелькнуло что-то нечеловеческое.

— Если все всё поели, пойдём прогуляемся, — сказал Михаил. — Покажу кое-что.

— Ты не будешь? — спросил Лёха у Марты, указывая пальцем на остаток японской пиццы с морепродуктами, и, когда та растерянно кивнула, занял обе руки оставшимися кусками, которые стал поглощать прямо на ходу.

Расплатившись за пиццу, мы вышли из кафе.

Путь занял не очень долго. Мы поднялись чуть наверх, между двумя станциями метро по единственной ветке. Здесь чуть северней от дороги нашёлся уютный мостик неподалёку от церкви. Отсюда открывался вид на прояснившийся солнечный день.

На часах было уже начало двенадцатого. Я сам не заметил, как потратил столько времени практически впустую, за разговорами. Не так давно вся моя жизнь занимала менее двух часов!

Осенний дождь закончился, сменившись ясным осенним днём.

По улице сновали люди. Уже не спешащие на работу, а те, кому спешить сегодня уже было некуда. На ларьке бабушка торговала ароматными пирожками и какой-то ещё домашней выпечкой. Чуть поодаль старик продавал свои картины и предлагал нарисовать портрет желающим. Где-то вдалеке играла музыка — уличный музыкант играл на гитаре и пел легендарное «Скоро рассвет, выхода нет…» группы Сплин.

Город выглядел мирно. Уютно. По-домашнему.

За тот недолгий срок я проникся его своеобразной атмосферой. До наступления кризиса это был рай. Рай, сшитый из кусочков снов, желаний и воспоминаний.

— Что вы видите, коллеги? — спросил Михаил, присаживаясь на каменную ограду моста.

За его спиной раскрывался вид на весь город — угадывались купола крупной церкви, старинные здания исторической архитектуры, мощёная камнями старая дорога. Эта часть города сильно напоминала начало двадцатого века, и лишь относительно современные машины говорили, что уже начался двадцать первый.

— Город? Солнце? — подала голос защитница животных. Похоже, манера общения нашего возможного шефа сильно заряжала её мотивацией и позволяла понемногу открываться всем нам.

— Сейчас одиннадцать двадцать шесть, — произнёс Михаил. — Вы когда-нибудь видели город в это время?

Молчание. Франт с идеальными чертами лица улыбнулся, картинно слез с ограды и пафосно произнёс:

— Я буду платить вам чудесами, — мягко сказал он. — И вот вам чудо первое. Сегодня мы увидим, как выглядит третье сентября в три часа дня.