Город, который забыл как дышать

Харви Кеннет Дж.

– Я хочу с Джессикой поиграть.

Отец помолчал.

– Сначала ее найти надо.

– Я знаю, где она.

– И где же?

Тари подняла руку, собираясь куда-то показать, но потом передумала, и постучала пальцем по виску. И еще постучала. И еще. И еще.

– Иди, порисуй, – повторил Джозеф и помрачнел.

– Уже, – сказала она. – Ты что, не видишь?

Ким тупо смотрела в монитор. На экране светилось начало статьи для журнала «Биология». До срока сдачи – меньше двух недель. Глаза болели, Ким в десятый раз перечитала написанное: «На поведение морской флоры и фауны постоянно влияют внешние факторы, такие как токсины, чрезмерный рост популяции

одних видов, резкое уменьшение популяции других, колебания температуры воды и радиосигналы. Понижение активности китовых ученые связывают с локационными исследованиями. Наблюдается снижение игрового поведения, киты меньше поют». По-дурацки написано, а главное, не пригладишь никак. Это все из-за дочкиной болезни. Какая теперь работа! Ким взяла кружку с холодным кофе и отхлебнула. Сколько ни пей, толку не будет. Работать не хочется. Хочется, чтобы зазвонил телефон, чтобы это был Джозеф, чтобы он уговаривал приехать в Уимерли. Чтобы стало ясно: все путем, все тебя ждут. «Усе путьом», как любил повторять Джозеф. Тогда и в самом деле будет повод к ним махнуть. А не свалиться, как снег на голову.

Ким поставила кружку на стол, вздохнула и принялась гипнотизировать телефон. Рядом с аппаратом – деревянная рамочка, а в ней открытка со стишком. Тари написала его, еще когда ходила в детский садик:

Кит большой и синий, Мама всех красивей.

Фон заштрихован цветными карандашами. Море, кит, над китом сияет радуга.

Прошлой ночью, когда у Тари поднялась температура, Джозеф сказал, что хочет вернуться в Сент-Джонс. Ерунда. У него всегда семь пятниц на неделе. В любой экстренной ситуации, если требуется срочно принять решение и действовать быстро и четко, Джозеф непременно все сто раз переиграет. Да еще и не выспался наверняка. Он каждый раз, как о чем-нибудь беспокоится, мучается бессонницей. Небось, всю ночь геройски дежурил у постели, слушал, как Тари дышит, мерил температуру. Что ни говори, отец он и впрямь заботливый.

Знать бы точно, что Джозеф и Тари все еще в Уимерли. Тогда можно было бы прыгнуть в машину и помчаться туда. Господь с ним, с приглашением. Неужели нужно приглашение, чтобы увидеть дочь? Свою собственную дочь. Да что ж это такое, в самом деле? Конечно, ехать надо! А если они разминутся на шоссе? Тогда сначала позвоним. Позвоним.

Ким оперлась на выдвижную подставку для клавиатуры. Это Джозеф приспособил полку от шкафчика к старинному письменному столу. Стол когда-то принадлежал прабабушке Ким, она была суфражисткой, боролась за права женщин-избирателей в Сент-Джонсе. Джозеф сам придумал, как смастерить подставку. Стало очень удобно. «Все дешевле, чем новый покупать», – заявил он, довольный собой. Джозеф всегда радовался, когда удавалось сэкономить. Ким просто трясло от его скупердяйства. А вот сейчас она вдруг подумала, что за старым столом работать гораздо уютней. Ким, оказывается, любила эту подставку: ведь это Джозеф делал. Своими руками. Она с удовольствием представила, как возьмет да и выключит компьютер, и текст стирается. Стереть и забыть. Если бы. Ким фыркнула. Нет, нельзя. Она покрутила головой, размяла затекшую шею и потерла затылок. «Вот бы сейчас хороший массаж шеи, – подумала Ким. – Ну так что, ехать или нет?»

Она почти решилась, и тут раздался телефонный звонок. Ким схватила трубку.

– Алло!

– Привет, Ким!

Нет, это не Джозеф.

– Люк?

– Точно.

Люк Тобин, коллега и бывший любовник. Снова стал названивать, как только услыхал о разводе. Ким даже пару раз согласилась пойти с ним выпить, но на первом же так называемом «свидании» поняла, насколько Люк стал

ей безразличен. От былого обаяния не осталось и следа. Даже чудно. Ну ни малейшего интереса. Как она с ним спала целых полгода? И сложен хорошо, и характер волевой, а все равно, представишь его в постели, так сразу тошнить начинает. На последнем «свидании» им до такой степени не о чем было говорить, что пришлось обсуждать знакомых. Докатились. Ким терпеть не могла сплетен.

– Что делаешь?

– Работаю.

– Над чем?

– Над статьей.

– О чем статья?

– Долго объяснять. – Она взглянула на пришпиленный к двери календарь, потом на экран, перечитала несколько строк, и стало противно. Где-то в голове шевельнула щупальцами мигрень. Надо съесть три таблетки ибупрофена, а не то день пойдет насмарку.

– Неужели дольше, чем меня послать?

– Гораздо дольше. Послать как раз нетрудно. – Она хихикнула, стало полегче. Ким уже и забыла, что Люк умеет рассмешить.

– По голосу слышу: тебе не терпится вернуться к работе, так что буду краток. Я тут за город собираюсь.

– Ладно, увидимся, – сказала Ким. Она развернулась в кресле и обшарила взглядом книжные полки. Где-то тут был пузырек с ибупрофеном. Точно был. Специально поставила на случай, если голова от работы затрещит.

– Ничего ты не поняла. Я тебя не этим порадовать хотел. В Уимерли такое нашли – закачаешься.

– В Уимерли?

– Да. Ты там бывала?

– Пока нет.

– Знаешь, где это?

– Знаю, на северо-западе. Джозеф оттуда родом. Они с Тари как раз там отдыхают. Так что нашли-то?

– Акулу-альбиноса. Белую, как наволочка. Самую что ни на есть настоящую. Глаза розовые как…

– Да ладно. Быть не может.

– Зуб даю. Информация из достоверных источников. Бойд там живет поблизости. Он ее видел, трогал, нюхал и автограф взял.

Ким не нашлась, что ответить. Она, конечно, слышала байки об акулах-альбиносах. Все-таки гидробиолог. А вчера в «Морской природе» попалась статья на эту тему. С рассказами рыбаков, которые эту тварь видели. Вот только доказательств пока никто не предоставил. Даже странно, как солидный журнал такое напечатал. Хотя оно и понятно: опускают планку, чтобы побольше читателей привлечь. За сенсацией гонятся.

– Ты чего там, уже в обморок упала?

– Я?… Нет.

– Съезжу погляжу. Вперед, навстречу сказке!

– Да это ж наверняка липа. – Ким перебирала в уме правдоподобные объяснения. За окном зеленела лужайка, светило солнце. Несколько зябликов суетились у кормушки. Тоже Джозеф смастерил. Ким поглядела в монитор – слова, слова, слова.

– Не, похоже правда нашли. Хочешь, вместе смотаемся? Прокачу с ветерком, пыль свою научно-популярную порастрясешь.

Ким невольно улыбнулась. Вот тебе и предлог, чтобы в Уимерли поехать. Акула-альбинос! Нет, конечно, болезнь Тари сама по себе повод, но тут совсем другое дело. Сегодня воскресенье. Сгонять за город, проверить, как там у дочки дела, успокоиться, а вечером – обратно.

– Скрипишь мозгами?

– Ага.

– Это еще не все. Ты, главное, сядь. – Люк откашлялся и продолжил торжественным голосом: – Меня назначили главным по перевозке акулы. Велено грузить на платформу и тащить в центр.

Ким задумчиво смотрела на секретер в углу. За ним она писала письма друзьям. На крышке – дочкина школьная фотография в рамочке. Ким колебалась. Нельзя, чтобы Тари видела ее в компании Люка. Девочка расстроится. Но на акулу-то страсть как охота взглянуть. Разве можно сидеть дома, когда в Уимерли ждут дочь и акула? Да Ким и сама может вести машину. Заодно дом увидит, где живут Джозеф и Тари. Интересно, какой он?

– Ким! Ты меня слышишь? Борт двадцать один – восемнадцать, опуститесь на тридцать метров!