Город Масок
Шрифт:
– Вот она – крик разнёсся над площадью и в тот же момент зазвучали колокола на колокольне Святой Маддалены, Герцогиня помахала рукой. Она не могла слышать их приветственных криков, потому что уши ее были плотно заткнуты воском. Однажды она не сделала этого — в свое первое появление на празднике Венчания,— но никогда больше не повторяла этой ошибки. Внизу на площади началось празднование, Арианна села под одной из арок, поджав ноги и поставив большую тарелку с целой горой еды себе на, колени. Она незаметно поглядывала по сторонам.
Томмазо и Анджело сосредоточенно уплетали за обе щеки, не отрывая глаз от своих. тарелок.
Арианна знала, что пока ей следует оставаться
Внутри палаццо шло гораздо более изысканное празднество. Герцогиня почти не ела, пока на ней была надета серебряная маска — основательный ужин ждал ее в покоях. Но она могла пить и теперь, когда дневной фарс был окончен, с радостью наслаждалась вином.
Справа от нее сидел ремский посол, и много красного беллецианского вина понадобилось, чтобы разговорить его. Но это было ее единственной важной задачей на сегодняшний вечер — сделать так, чтобы он остался доволен, в силу личных причин.Наконец посол повернулся ко второму своему соседу, и Герцогиня могла свободно посмотреть влево.
Родольфо, элегантный в своем неизменном черном бархате, улыбнулся ей. И Герцогиня улыбнулась ему — под маской. Даже по прошествии всех этих лет его сухое ястребиное лицо всё ещё нравилось ей. И в этом году у неё была особая причина радоваться этому.
Родольфо как, всегда угадав её мысли, отсалютовал её бокалом вина.
— Еще один год, еще одно Венчание, — сказал он.— Я мог бы приревновать к морю. — Не беспокойся, — ответила Герцогиня, — ему никогда не сравниться с тобой по изменчивости и непредсказуемости.
— Возможно, я мог бы позавидовать твоим молодым гребцам, — настаивал на своем Родольфо.
— Единственным гребцом, который когда-либо что-либо значил для меня, был только ты, Родольфо.
Он усмехнулся:
— Значил так много, что ты даже не позволила мне стать одним из них, как бы мне этого ни хотелось.
— Стать мандольером — этого недостаточно для тебя. От тебя гораздо больше пользы в университете.
— Этого было достаточно для моих братьев, Сильвия, — ответил Родольфо, внезапно перестав улыбаться. Это был деликатный момент, и Герцогиня удивилась, что он заговорил об этом, особенно сегодня ночью.
Она даже не знала о существовании Родольфо, когда его братья, Эджидио и Фиорентино, пришли в Скуола Мандалиера. По праву правительницы она выбрала их для обучения и по своему обыкновению — как самых красивых — сделала своими любовниками. Только когда младший из братьев пришел в Школу, сердце ее было задето. Она послала Родольфо в университет Падавии и, когда он вернулся, оборудовала для него лучшую в Талии лабораторию. И лишь после этого они стали любовниками.
Герцогиня потянулась и провела по тыльной стороне ладони Родольфо своими серебряными ноготками. Он взял ее руку и поцеловал.
— Я должен идти, Ваша Светлость, — сказал он, повысив голос. — Пришло время фейерверка.
Герцогиня наблюдала, как удаляется его высокая худая фигура. Если бы она была обычной женщиной, она, несомненно, постаралась бы уединиться с ним. Но она была Герцогиней Беллеции, поэтому поднялась — все поднялись вместе с ней — и пошла в одиночестве к стулу, стоявшему у окна, из которого открывался вид на площадь и море. Темно-синее, сливавшееся с морем небо было усыпано яркими звездами.
Сейчас она подаст знак ремскому послу Рональдо ди Киммичи, и он займет место подле нее. Но на секунду, стоя спиной к сенаторам и консулам, она сняла маску и провела рукой по уставшим глазам. Бросив взгляд на свое отражение в длинном окне, она осталась довольна:
Толпа на площади оживленно наслаждалась вином и прочими радостями трехдневного празднества. И беллецианцы и островитяне знали, как получить удовольствие. Сейчас все танцевали, взявшись за руки и образовав круги, и распевали непристойные песни, традиционно сопровождающие празднование Венчания с Морем. Приближался апогей вечера. Мандола Родольфо была замечена в устье Большого канала, возле плота, загроможденного ящиками и коробками, Все ждали, что Родольфо приготовит что-нибудь особенное к двадцать пятому Спозализио Герцогини — ее Серебряной Свадьбе, Они не были разочарованы. Представление началось с обычных огненных звездных фонтанов, римских свечей и колес Катерины. Лица беллецианцев на площади заливали зеленые, красные и золотые отсветы небесного представления и его отражения в водах канала. Сейчас никто не смотрел на палаццо и фигуру в серебряной маске, наблюдавшую за представлением из окна.
Арианна и братья тоже стояли на площади, зажатые в толпе.
— Держись поближе, Арианна, — предупредил ее Томмазо. — Мы не хотим, чтобы ты потерялась в этой давке. Держись за руку Анджело.
Арианна кивнула, но вот что она собиралась сделать, так это как раз потеряться. Она взялась за протянутую потемневшую от солнца и загрубевшую от моря руку Анджело и сжала ее изо всех сил.
У них будут огромные неприятности, если они вернутся в Торроне без нее.
После небольшого перерыва темно-синее небо вспыхнуло огненными, фигурами из арсенала Родольфо. Сначала огромный бронзовый бык ударил копытами в небе, затем разлились зеленые и голубые морские волны, из которых поднялся сверкающий змей. И наконец, крылатая лошадь, пролетела над ними и пропала в водах канала. В завершение серебряный овен поднялся из моря, взлетел над зрителями, разлетаясь на тысячи искр, и расворился в звездном небе.
Анджело выпустил руку сестры, чтобы присоединиться к овациям.
— В этом году синьор Родольфо превзошел самого себя,— сказал Томмазо, не переставая хлопать, — как ты думаешь, сестрица? — но когда он обернулся, ее уже не было.
Арианна тщательно разработала свой план. Ей придется остаться в Беллеции на ночь. Но день, следующий за Спозализио, был особым праздником города, и никому, кроме рожденных в Беллеции, не позволялось оставаться на острове. Все остальные жители лагуны — с Торроне, Мерлино и Бурлески — должны были отплыть на свои острова в полночь. Наказанием для тех, кто нарушит это правило и останется в Беллеции в Запретный день, была смерть, но никто на памяти живущих не рискнул сделать это.
Арианна не собиралась испытывать судьбу: она точно знала, где спрячется. В полночь колокола Санта-Маддалены снова зазвонят и к тому моменту, когда они замолчат, все не-беллецианцы — и островитяне и туристы - должны быть на своих лодках в море. Томмазо и Анджело придется ехать без нее. Но к тому моменту Арианна уже спрячется в безопасном месте.
Она проскользнула в собор, пока снаружи все продолжали кричать «О-о-о!», когда огни гасли, и «А- а-а!» — когда новые ракеты с шипением взлетали вверх. В Санта-Маддалене все еще сияли свечи, но было пусто, и никто не заметил девчонку, легко взбежавшую по ветхим крутым ступеням в музей. Это было ее любимое место в Беллеции.