Город мертвых
Шрифт:
– Не суетись, – сварливо проворчал Апраксин. – Наручники на тебя наденут другие. А пока – ладони на капот, ноги на ширину плеч!
– Минуточку, уважаемый Степан Федорович. – Я разжал правый кулак. Увидев чеку от «эфэшки», полковник сильно побледнел.
– Догадываетесь, чтово втором кулаке? – нежно проворковал я.
– Д-да, – вздрогнув губами, выдавил он.
– Если в меня выстрелят или ударят, пальцы непроизвольно разожмутся и...
– Да знаю! – тоскливо сморщившись, перебил начальник УФСБ.
– Тогда прикажите своему парню положить «вал» на заднее сиденье медленно, аккуратно, дулом к себе. Потом пускай обойдет машину, откроет дверь с моей стороны, вернется обратно и раскорячится в той самой позе, о которой вы упомянули в нашей беседе. Я сяду сзади, вместе с «лимонкой», а вам, уважаемый Степан Федорович, придется временно поработать водителем. И, пожалуйста, не делайте глупостей! Жизнь одна. Другой
Захват господина Апраксина в заложники и бронированного «Мерседеса» в качестве перевозочного средства значительно облегчил мое положение. Однако «приключения» на этом не закончились. На бешеной скорости мы мчались по городу, распугивая сиреной встречный автотранспорт. А по пятам за нами следовал солидный, обозленный донельзя эскорт с точно такими же сиренами, мигалками и спецномерами. Изначально в погоню рванулось с десяток машин, набитых подчиненными полковника. (Штук по пять в каждой.) Но постепенно их число стало сокращаться. Плененный начальник УФСБ, отлично понимавший, что на данном этапе его жизнь тесно связана с моей, умело обрубал один «хвост» за другим. Причем не брезговал самыми крутыми методами. Благодаря его ухищрениям три машины столкнулись и загорелись, одна на полном ходу врезалась в памятник Ленину и взорвалась, две слетели в кювет и благополучно завязли в грязи, а еще три затерялись где-то по дороге. В конечном итоге, когда мы миновали черту города и помчались в сторону реки, у нас на хвосте осталась лишь одна автоединица: темного цвета «Вольво» с тонированными стеклами. Зато теперь, не опасаясь свидетелей и, очевидно, плюнув на судьбу шефа, преследователи открыли огонь на поражение, используя бронебойные патроны. Первая же пуля больно дернула меня за волосы, вторая – угодила в затылок Апраксину. Череп полковника разлетелся на куски, заляпав салон «Мерседеса» кровавой кашей. Прихватив «вал» и «эфэшку» (с уже вставленной чекой), я распахнул ближайшую дверь, вывалился наружу и удачно приземлился в заросли прошлогодней травы.
В следующую секунду осиротевший «мерс» взорвался на ходу. Видимо, очередная пуля пробила бензобак. Я вновь выдернул чеку и бросил гранату под колеса «Вольво». Попал удачно. Машину, развернув на 180 градусов, вышвырнуло взрывом на обочину. Тонированные стекла разлетелись вдребезги, и я скупыми очередями из «вала» быстро прикончил контуженых пассажиров.
– Ф-ф-фу-у-у! – поднимаясь во весь рост, облегченно выдохнул я. – Пронесло!
Но, как выяснилось, рано обрадовался. Послышался шум винтов, в поле зрения появился низко летящий боевой вертолет и дал в мою сторону пробную очередь из крупнокалиберного пулемета.
«Все, – понял я. – Конец! От него не убежишь и из «вала» не собьешь. Через несколько секунд буду держать ответ перед Господом за прожитую жизнь. Жаль, давно в церкви не был! С последней исповеди уйма грехов на душе скопилась. Не сладко мне на Суде придется!!!»
Вертолет между тем развернулся, уверенно заходя на цель. Я размашисто перекрестился. И тут метрах в тридцати от меня возник из кустов плотный человек со «стрелой» на плече.
Щщуххх!!! – хищно стартовала ракета.
Бу-ух! – негромко рвануло внутри винтокрылого убийцы. Вертолет загорелся в воздухе, потерял управление и, объятый пламенем, скрылся за ближайшим холмом.
Бу-бу-у-у-ум! – спустя краткий промежуток времени донесся оттуда мощный взрыв.
Я замер в оцепенении. А незнакомец спокойно опустил «стрелу», сунул в рот сигарету, чиркнул зажигалкой и уверенным шагом направился ко мне.
Я видел сон, наверное, неспроста.Передо мной большая гильотина.И нужно распластаться за Христа,Но я позорно медлю перед кончиной, —остановившись в трех шагах, негромко произнес он начало пароля «В». Прошла секунда, вторая, третья, четвертая... Взгляд незнакомца посуровел.
Молился я, и мне Господь помог.Но так ломало, чуть не отвернулся.И все-таки, и все-таки я лег!И нож упал. И тут же я проснулся [18] . —опомнившись, закончил я.
18
Это первое и третье четверостишия из стихотворения «Гильотина». Автор – иеромонах Роман, классик современной русской поэзии.
–
– Тебя бы в мою шкуру, – беззлобно огрызнулся я.
– Павел, – протянул он широкую ладонь.
– Агентурное прозвище? – отвечая на его железное рукопожатие, полюбопытствовал я.
– Нет, правда Павел! Пошли, майор, у нас мало времени...
Машина Павла (серая «Нива») оказалась неподалеку в неглубокой лощине. Усадив меня на заднее сиденье, он молча указал на аптечку, отлучился минут на десять и вернулся обратно уже без «стрелы». Наверное, оставил в тайнике, расположенном где-то поблизости. Или передал кому-то из помощников...
Усевшись в водительское кресло, Павел дождался, пока я завершу обработку своих порезов и ссадин, закурил еще одну сигарету и уверенно повел «Ниву» по бездорожью.
– Куда мы? – устало спросил я.
– Туда, где тебя станут искать в последнюю очередь.
– Ну а все-таки?
– В город, вернее, почтив город.
– ??!!!
– Не беспокойся, – улыбнулся он. – Место надежное. Скоро сам убедишься...
Глава 5
Горящие обломки вертолета веером поднимаются из-за холма высоко в воздух, гаснут, бесшумно складываются в единое целое, покрываются заводской краской... И вот уже винтокрылый убийца, восставший из ада, полный дьявольской злобы, вновь кружит в небе, выискивая меня хищными жерлами крупнокалиберных пулеметов.
Тра-та-та-та-та-та-та!!! – гремит торжествующая, прицельная очередь. Я вздрагиваю, просыпаюсь, встаю, пью холодную воду, выкуриваю сигарету, ложусь обратно, и... сон повторяется по новой, с точностью до мельчайших подробностей. Я нахожусь в отдельном номере заведения под названием «Русалка»: то ли гостиницы, то ли базы отдыха представителей среднего класса города Светлянска. Отдыха, честно говоря, не слишком культурного. Сюда приезжают хмельные компании в сопровождении развеселых девиц и от души «отвисают» на протяжении двух-трех суток. Потом, изрядно помятые и опухшие, но умиротворенные, возвращаются обратно к работе и семье. Одинокие исключения вроде меня – довольно редки. В настоящее время таких постояльцев двое. (Не считая вашего покорного слуги.) Молчаливый щетинистый мужик, редко показывающийся на людях, и ухоженная дамочка лет тридцати. Она тоже не стремится к общению и редко выходит из своего номера. По сравнению с угрюмым Светлянском окрестности «Русалки» – райский уголок. Хвойная роща неподалеку, чисто убранный песчаный пляж, белые чайки над водой. Гостиница стоит на самом берегу реки, и по ночам слышно, как за окном тихо плещут волны. Кроме того, к услугам отдыхающих рубленая бревенчатая баня, футбольная площадка и стайка прогулочных катеров. Последние в основном стоят на приколе (в реке еще много плавучего льда), но готовые в любой момент принять на борт пассажиров. Некоторым гулякам-экстремалам лед по барабану. Особенно после второй бутылки. (Все плавсредства хозяином благоразумно застрахованы.) В «Русалку» привез меня известный вам Павел. Добирались мы до «надежного места» длинным объездным путем, занявшим не менее полутора часов. (Если ехать нормально, то от окраины города до гостиницы – пять минут на машине.) По прибытии Павел побеседовал с хозяином гостиницы, уютным толстяком Петром Петровичем, представил меня как «боевого брата по Чечне Игоря Зарубина» и пояснил – у «брата» мелкие неприятности с законом, а посему он нуждается в полном покое и уединении для восстановления душевного равновесия. К нему не стоит приставать с глупыми вопросами, не стоит регистрировать его в книге постояльцев, а еще лучше – вовсе забыть о существовании в природе такого человека. В заключение Павел вручил Петру Петровичу крупную денежную сумму и посоветовал представить, будто в моем номере поселилась бестелесная, невидимая субстанция, которую, однако, нужно вкусно кормить по первому требованию и беспрекословно слушаться, ежели «субстанция» изволит подать голос. В случае же нарушения хоть одного из перечисленных требований хозяин гостиницы сам превратится в привидение. Только не в вымышленное, как «боевой брат», а в очень даже настоящее...
В процессе инструктажа я с интересом наблюдал за метаморфозами пухлого лица Петра Петровича. Он то краснел, то бледнел, то покрывался пятнами, то болезненно морщился, но возражать не смел. Видимо, плотно сидел у Павла на каком-то крючке. «Либо криминальный авторитет, либо коллега-оперативник, но не из ФСБ, а скорее из военной контрразведки», – мысленно определил я профессиональную принадлежность Павла. Завершив беседу с толстяком, Павел отвел меня в сторону, сунул в карман «чистый» мобильник для связи с Рябовым (прежний оказался безнадежно испорчен в процессе бегства из «Центральной»). Присовокупил к нему тонкую пачку пятисотрублевок, «стечкин» с глушителем и двумя запасными магазинами, боевой нож, пообещал вернуться за мной ровно через неделю, демонстративно обнял на прощанье и укатил восвояси. Увозя в багажнике «Нивы» мой трофейный «вал».