Город моей судьбы
Шрифт:
В песне Хазара - души моей жар.
Ты - мое слово, Азербайджан!
Солнце мое! Я - твой лучик, частица,
Частью земли твоей стану в свой срок,
Я - это сам ты, любви океан.
Ты - это сам я, мой Азербайджан!
Имя мое
Имя моего народа,
Шаг за шагом
Землю обойдем мою,
Постоим под синей
Сенью небосвода,
Побываем в светлом
Вечности краю.
Горы здесь - опора звездам
И летучим
Стаям
Высоких облаков,
Горы говорят здесь
Языком певучим,
Чистыми устами
Звонких родников...
Здесь звезды слышат слово Низами,
И след его
Хранится здесь травою,
Здесь прах его, в груди родной земли,
В горах - звучанье голоса живое.
Послушаем высокий разговор
Листвы чинар... Поговори с любовью
Гянджинские чинары до сих пор
Живут его мечтою и любовью.
...За далями скала стоит одна.
О, как горда она
И как печальна!
Должно быть, помнит до сих пор она,
Как Насими взглянул на мир прощально
Смотрел, смотрел он, гордый, как скала,
Как солнце предзакатное лучилось
Хоть боль его
Невыносимо жгла,
И кровь из тела медленно сочилась.
Святоша усмехался: - Бледен ты!
А он: - Бледнеет солнце пред закатом...
Не потому ль
Так гордо с высоты
На мир глядишь, далекая скала, ты?!
...Поэт, в родные дали смотришь ты!
Ты слышишь голос
Дальнего привета...
А небеса бездонны и чисты,
Как строки гениального поэта.
О, сколько, сколько небеса одни
Воспоминаний в глубине вмещают!
Прислушаешься - кажется, они
Нам шепчут что-то, что-то сообщают:
"Мы небеса, друзья цветов и рек,
Мы обнимаем горы и ложбины,
И нас уносит в сердце человек
В края изгнанья, горя и чужбины.
Четырежды столетья протекли,
Но никакими не затмить веками
Тех лет, где наш великий Физули
В далекой дали оставался с нами.
Он в тесных кельях
Много пролил слез
Под тяжким небосводом халифата,
Но сквозь невзгоды долгие
Пронес
Сиянье наше бережно и свято.
Он обнимал нас
Всей своей душой,
Он бредил нами - родиной и кровом.
Забывшись вечным сном,
В дали чужой
За далью даль
Он покоряет словом...
* * *
Словно светлая страница,
Даль столетий ожила
Шемахинская царица
В сказку Пушкина пришла.
Горный край в осенней неге
Всеми красками горит.
Не орел
Гений Пушкина парит!..
Он слагал стихи Кавказу,
Он читал ему стихи.
Вспомнив Пушкина,
Я сразу
Вспоминаю Сабухи...
Дали кровью истекали,
Враждовали в вечной мгле.
В мрачный век
Друзьями стали
Два поэта на земле.
Но один погиб до срока...
Я другой над павшим встал,
И от имени Востока
Боль и гнев вложил в дастан...
И Лермонтова приютил Кавказ,
В его изгнанье
И печали странствий...
Он с Сабухи беседовал не раз,
Он изучал язык азербайджанский,
Он знал, что для Востока наш язык
Был то же, что французский для Европы.
Он всей душой к земле моей приник.
И родники любил ее, и тропы.
Он не погиб на склоне Машука,
Он светит нам,
Как Эльбрус белоснежный.
Безбрежна и бездонно глубока
Живая даль
Души его мятежной!
* * *
Поэт, с тобою далью дальней
Мы шли... В душе моей - любовь.
Но есть, но есть, поэт, одна в ней
Незаживающая боль!
Смотри, подобная герою,
Мугань под солнечным лучом,
И опоясана Курою
Она - сверкающим мечом.
Смотри, - раздолья перед нами
Цветут, как рукотворный рай...
Какими б я не шел краями,
Всегда я вижу этот край!
Я эту даль - ее ль забудешь?!
В любую даль с собой беру.
Как Волгу-матушку ты любишь,
Так я люблю мою Куру...
И здесь не только дышат цветом.
Весны, прекрасной, как везде,
И здесь бывает так, что летом
Земля тоскует о дожде.
И высыхает все от зноя,
И реки замедляют бег.
И здесь бывает, что зимою
Не укрывает землю снег.
Не зря бытует поговорка
В старинной этой стороне:
"Зимою не поплачешь горько
Не посмеешься по весне".
* * *
Что нам делать, поэт мой,
Что нам делать, поэт,
Если за далью светлой
Дали, поэт мой, нет?!
– Разве кончаются дали?
Слышу я голос твой...
Чье это там рыданье,
Чей неутешный вой?
Эта - граница дали,
Это встречает нас
Возгласами печали,
Волнами слез Аракс...
Аракс обезумевший,
Мудрый Аракс,
Светлы для меня
Твои мутные воды,
Волнуйся и плач,
Продолжай свой рассказ.
Свой сказ, уводящий в далекие годы...