Город на берегу неба

Монакова Юлия

— Понимаешь, — сказала она после паузы, — ты ведь в чём-то прав…

— В чём это я прав? — спросил он подозрительно.

— Ну, то, что между нами происходит… разве это нормально?

— Слушай, я, может, туплю, но… чего ненормального-то?

— Мы с тобой знакомы всего лишь шесть дней. Шесть! — отчеканила она таким обвиняющим тоном, словно говорила об убийстве.

— Серьёзно, что ли? — Рус пожал плечами. — С ума сойти. У меня ощущение, что я тебя знаю давным-давно…

— А в постель мы с тобой улеглись на четвёртый день после знакомства, — докончила она

совершенно убитым тоном.

Он чуть было не рассмеялся, но вспомнил её обидчивость и сдержался.

— И что с того, Оль? Ну, на четвёртый… а если бы не на четвёртый, а на пятый или шестой? На двенадцатый? На тридцатый? Что изменилось бы? Здесь нет каких-то правил и конкретных сроков. Только чувства…

— Разве чувства могут зародиться так быстро? — неуверенно протянула она.

— А почему нет? Помнишь моего друга Илюху?..

Оля улыбнулась.

— У меня уже сложилось ощущение, что он и мой друг тоже, ты так часто про него рассказываешь… Конечно помню. А что?

— Они с Мариной… это его девушка… стали жить вместе спустя считанные дни после знакомства. Все окружающие тогда крутили пальцем у виска. Мало того, что очень быстро, необдуманно, так ещё и Илья… со странностями. Многие жалели Марину, говорили, что связалась с ненормальным. А им было плевать. Они просто любили друг друга. Им было хорошо вдвоём.

Оля молчала, задумчиво рассматривая свой маникюр.

— Можно ходить за ручку полгода и только потом поцеловаться — но это ещё не гарантирует того, что люди будут счастливы вместе, — продолжил Рус.

— А в нашем случае, значит, есть гарантии? — ядовито спросила Оля.

— Я не знаю, — серьёзно отозвался он. — Честное слово, не знаю, что ждёт нас с тобой дальше. Но сейчас мне… тоже хорошо. Просто хорошо. Именно с тобой, а не с кем-то ещё. Не с абстрактной “нажопницей”, — не удержался он от шутки и машинально отклонился, чтобы избежать очередного болезненного тычка.

Вопреки ожиданиям, Оля не стала его бить.

— Мне с тобой тоже очень хорошо, — тихо сказала она. — Во всех смыслах. Хорошо, спокойно, надёжно… я и не знала, что так бывает.

— Так бывает, — он притянул её к себе, погладил по спине. Оба не проронили ни слова о будущем, хотя Рус готов был поклясться, что Оля сейчас думает о том же, что и он. Что будет с ними обоими после этой поездки?..

— Может, пойдём? — предложил он, меняя деликатную тему. — Становится холодно, скоро начнёт темнеть, а нам ещё искать место для ночлега.

Оля молча кивнула.

34

Осадок от разговора у озера был не то чтобы неприятным, но заставил Руса задуматься о неизбежности скорого расставания.

Сколько им осталось? Мелочь, сущие пустяки, чуть больше недели вместе… а что потом? В голову весь вечер почему-то лезла старая песня начала нулевых, точнее, разрозненные строки, извлечённые из каких-то закоулков памяти: “Сколько нам с тобой теперь осталось, лишь малость… И съедает нас моя дорога, тревога… Между мной и тобой остаётся ветер…”*

Ну смешно же было, в самом деле, рассчитывать на то, что Оля вот так, махом,

по его хотению и велению изменит свою привычную жизнь и вернётся в Россию. Да, со стороны её существование в США выглядело не слишком-то радужным: отсутствие визы, сомнительное место работы, странные друзья типа Лейлы… но это только со стороны. Кто знал, кроме неё самой, насколько всё это ей важно и необходимо? Кто знал, чего или кого она боялась в России — боялась так, что даже минусы здешнего нелегального положения представлялись ей милее и безопаснее?

— Не спишь? — тихонько спросила Оля, уютно устроившись у него под боком. Давно перевалило за полночь. Они успели поужинать в городе, заселиться в мотель, дважды заняться любовью, а на утро у них был запланировал старт в новую точку маршрута — по идее, оба должны были уже дрыхнуть без задних ног, но как выяснилось, Оле тоже не спалось.

Рус нащупал в темноте её ладонь и положил себе на грудь, словно предлагая ощутить биение его сердца.

— Нет. Думаю, — отозвался он после паузы.

— О чём?

— О тебе, обо мне…

— А что именно думаешь?

— Это сложно сформулировать, — усмехнулся он. Её ладошка поглаживала его грудь, живот, провокационно спускаясь всё ниже. Э, нет, не сейчас! Он перехватил Олину руку на полпути и осторожно спросил:

— Твои родные в России… они никогда не пытались тебя разыскать, как-то связаться?

Оля замерла и умолкла.

Он терпеливо ждал. Молчание затягивалось. В тот самый момент, когда Рус совсем было решил, что Оля собралась снова обидеться или поиграть в партизанку на допросе, она наконец нехотя ответила:

— Может, и пытались. Но я предпочла хорошо замести следы. Единственные люди, с которыми общались мои… родные — это хост-семья, в которой я жила здесь во время учёбы. Да только они тоже совершенно не в курсе, где меня искать.

— Ты ушла от них, не оставив новых координат?

— Да, — отозвалась Оля. — Я их обманула. Они были уверены, что я улетела в Россию… даже довезли меня до аэропорта, обняли и помахали ручкой на прощание. А я… я просто не пошла на свой рейс.

— Ты сумасшедшая, — выдохнул Рус. — Совершенно безумная, знаешь это? Твоя американская семья… они же, наверное, очень волновались. В конце концов, у них могли быть неприятности по твоей вине, они ведь несли за тебя какую-то ответственность?

— Именно поэтому я и дотянула до самого аэропорта, чтобы свести их ответственность к минимуму. Откуда им было знать, что эта бессовестная русская останется в Америке нелегально?

— Неужели игра стоила свеч? — осторожно спросил он.

— Мне нельзя было возвращаться, — просто сказала Оля. — Тот человек, который ждал меня в России… мой отчим… он бы меня убил.

— В буквальном смысле?

— Может, и в буквальном…

— Господи, да за что?!

— За то, что не вела себя здесь, как положено, — она вдруг прижалась к нему всем телом, и Рус почувствовал, что она дрожит. Он обнял её, пытаясь согреть и успокоить. Хотелось задать миллион вопросов одновременно, но он не спешил. Главное — не спугнуть её, пока она разговорилась.