Город на краю света
Шрифт:
Джон сообщил Хубблу о ходе дел по переносной армейской рации, а сам отправился на поиски Кэрол. Колонна уже окончательно остановилась, но довольно многие жители Миддлтауна не решались выйти из автомобилей – видимо, они боялись порвать последнюю призрачную нить, связывающую их с прежней жизнью. Ему встретилась пожилая женщина – она стояла посреди улицы с одеялами в руках и тихо причитала, с ужасом оглядываясь по сторонам. В какой-то мере общее чувство безнадежности передалось и Кеннистону. Он понял, что боится разговора с Кэрол, но все же продолжал брести вдоль колонны по щиколотку в вязкой пыли, пока наконец не увидел свою невесту с саквояжем в руках.
Оказалось,
В обширной комнате с высокими окнами было почти две дюжины женщин самых разных возрастов. Они суетились среди многочисленных чемоданов и узлов с одеждой и постельным бельем. Жалуясь друг другу, всхлипывая и проклиная судьбу, они тем не менее успели подмести пол и уже расстилали на походных койках матрасы.
Кэрол с тетей заняли место в центре комнаты. Миссис Адаме с причитаниями прилегла на кровать, а Кэрол пыталась разобраться с нагромождением взятых из дома вещей,
– У вас все в порядке? – озабоченно спросил Джон. – Надеюсь, не очень холодно? К вечеру мы установим во всех заселенных комнатах походные печурки, а скоро, возможно, восстановим и отопительные системы в домах...
Невеста кивнула ему с безразличным видом, а миссис Адаме, укрывшись пропыленным одеялом, простонала:
– Зачем вы привезли нас в это ужасное место, Джон? Почему не оставили дома, в тепле и уюте?
Кэрол резко оборвала ее и попросила замолчать. Тем временем к Кеннистону подбежали две девчушки и, шмыгая носами, засыпали его вопросами. Джон ответил, как мог, наблюдая за средних лет толстушкой, которая с недоуменным видом распахивала одну за другой двери, ведущие в соседние комнаты. «А где же ванная?» – озадаченно спросила она под конец и укоризненно взглянула на Кеннистона. Он не выдержал и попросил Кэрол выйти в коридор. Наконец-то впервые за долгое время они остались одни.
– Я знаю, милая, вам с тетей сейчас чертовски трудно, – сказал он, с тревогой вглядываясь в застывшее лицо Кэрол и безуспешно пытаясь поймать взгляд ее потускневших глаз. – Уверяю тебя, скоро все образуется. Пока мы не наладим систему отопления, вам придется пожить в общей комнате – а затем каждый сможет выбрать себе собственную квартиру! Чего-чего, а жилья в этом городе хватает... Если хочешь, я привезу тебе из дома мебель, книги – словом, любые вещи!
– Нет, – резко ответила Кэрол и неприязненно осмотрелась. – Не хочу, чтобы мои вещи оказались в этом... этом бараке! Мне приятнее было бы считать город под куполом временным лагерем – не больше. Тогда я могла бы вспоминать о своем доме без тоски и ждать вновь встречи с ним! – Она с грустью взглянула на Джона. – Кен, у нашего соседа, старого мистера Петерса, был сердечный приступ в тот момент, когда колонна въехала в этот ужасный город. Его унесли санитары на носилках, но... но я видела его посиневшее лицо. Он умер – понимаешь, Кен, умер! Умер, увидев эти жуткие здания...
Кэрол всхлипнула и закрыла лицо дрожащими руками. Джон успокаивающе погладил ее по вздрагивающим плечам.
– Смерть всегда ужасна, когда бы она ни пришла к человеку, – мрачно сказал он. – Что ж, старикам на новом месте придется особенно нелегко... Но большинство жителей Миддлтауна молоды и энергичны, и они пришли сюда не умирать, нет! Мне рассказывали: во время перехода одна из женщин родила. Подумай, Кэрол, в этом городе уже появился на свет первый маленький человечек! Кэрол пожала
Он вышел на улицу в подавленном состоянии. Кэрол с явным безразличием отнеслась к его приходу – и вряд ли это объяснялось только ее усталостью. Несмотря на молодость, она очень глубоко была привязана к Миддлтауну, к его неспешному, провинциальному образу жизни – без особых потрясений, тревог и перемен. Все это ныне рухнуло – и ей придется приспосабливаться к совсем иной обстановке, где от каждого потребуется все, на что он способен. Кто знает, как здесь сложатся их отношения?..
Погруженный в малоприятные размышления, Джон пошел к центру города. За эти полчаса на улицах многое изменилось. Большинство людей уже покинули автомобили, остальные переносили в дома последние вещи. Но было еще что-то...
Улицы внезапно ожили.
И эту магическую перемену сотворили... дети! Поначалу у них вызывали страх чуждое окружение, мертвая тишина, скованное поведение родителей. Но постепенно они осознали, что перед ними лежит целый город: таинственные опустевшие здания, полные загадок и, возможно, сокровищ; неизведанные улицы и переулки – девственная территория для отважных исследователей. По двое и по трое они начали осваивать окрестности, пользуясь тем, что родителям было не до них. Маленькие фигурки теперь носились взад и вперед по тротуарам, поднимая облака пыли. В самых темных и мрачных уголках можно было разглядеть крадущихся словно индейцы мальчишек, услышать девчачий смех и визг. Один пострел обнаружил: стены небоскребов дают замечательное эхо! Он немедленно начал вопить, наслаждаясь произведенным эффектом. Другой мальчишка, опьяненный необъятным пространством белых стен, уже выписывал рядом с подъездом огромные кривые буквы красным обмусоленным карандашом. Кеннистон некоторое время с улыбкой следил за его художеством. «Ну до чего непочтительный щенок!» – с одобрением подумал он,
Его настроение внезапно изменилось, шаги стали более легкими и упругими. – «Нет, – подумал он, – дело с переселением далеко не безнадежно. Человеческая порода достаточно гибка – в критических ситуациях люди могут приспособиться к любым условиям».
В последующие двое суток Джон окончательно убедился – они с Хубблом не ошиблись, заставив мэра объявить об эвакуации. Волна за волной переселенцы двигались через равнину, вливаясь бесконечным потоком через портал. По-прежнему грохотали моторы, шуршали колеса, поднимались в небо тучи пыли – но лица людей, всматривающихся в небоскребы, были уже не столь мрачными и настороженными. Первые семнадцать тысяч пионеров словно сняли с города вековечное проклятие. Походные кухни распространили в воздухе домашний, ободряющий запах кофе. Здесь же готовили горячую пищу. Неутомимые хозяйки с метлами и тряпками в руках приводили комнаты в порядок, а мужьям пришлось мыть окна, одновременно приглядывая за гуляющими по улицам детьми. Стоящие вдоль тротуаров «плимуты», «форды» и «шевроле» уже не казались неуместными на улицах древнего города.
На третий день санитарные машины перевезли больных из Миддлтауна и разместили их в импровизированном госпитале. Чуть позднее в специально подготовленном здании поселились заключенные из городской тюрьмы. В одном из небоскребов на центральной площади стали работать мэрия и различные городские службы. В Миддлтауне не осталось ни души...
На одном из заседаний городского совета мэр Гаррис предложил:
– Мы назовем это место Нью-Миддлтауном, – важно произнес он. – Нужно сделать все возможное, чтобы город под куполом напоминал наш прежний дом!