Город негодяев
Шрифт:
– Кроме того, нечистые люди не могут общаться с ним непосредственно, – заметил другой.
– Я только что из ванной, – сообщил Конан. – Если твой хозяин так недоступен, то, возможно, его супруга поговорит со мной?
– СВЯТАЯ МАТЬ ОППИЯ также занята делами духовными, – произнес первый.
Тут Конан почувствовал, что исчерпал скудные запасы своего терпения. Он схватился за рукоять меча.
– Они отзовутся на крики боли, доносящиеся от ворот? – прорычал он.
– Что такое? – Это был женский голос. Оба стража мгновенно повернулись и поклонились, в то время как говорящая появилась из дверей и прошла между ними. Она
Стражи начали монотонно бить в ладоши и петь:
– СВЯТАЯ МАТЬ ОППИЯ! СВЯТАЯ МАТЬ ОППИЯ!
Она сделала знак рукой, и они замолчали.
– Меня зовут Конан из Киммерии. Нам надо кое-что обсудить.
– Ума не приложу, что мне с тобой обсуждать. Но не в наших обычаях отворачиваться от тех, кто умоляет о помощи. Пожалуйста, входи.
Стражи у входа не производили впечатления гостеприимных хозяев. Тем не менее Конану показалось, что женщине просто не хотелось, чтобы с Площади видели, как она разговаривает с варваром. Внутри храм был освещен свечами и жертвенными огнями, пылавшими перед идолами. Суровый храм Митры, лишенный всяческих украшений, превратился в роскошное святилище в вычурном вендийском стиле. Каждый свободный дюйм поверхности был расписан изображениями вендийских божеств, каждый из которых был занят своим обычным делом. На многих стенах изображены кровавые сцены; иные казались отвратительными и тошнотворными. Смысл многих картин был просто недоступен Конану. Изображений животных было не меньше, чем человеческих фигур. Маленькие мартышки были нарисованы с таким искусством, что, казалось, вот-вот убегут из храма.
Храм являл собой обширное помещение, где человек сорок почитателей богини что-то бесконечно пели, похлопывая ладонями по глухо звучащим барабанчикам. Шум, который они производили, был, с точки зрения Конана, дьявольской какофонией. Объектом поклонения служил идол женского божества с чудовищными сиськами. Богиня сидела, скрестив ноги и положив ступни на бедра. У нее на коленях в точно такой же позе застыл мужчина.
Глаза его закрыты.
Женщина провела Конана по лестнице на галерею, опоясывающую по второму этажу весь храм. Сквозь отверстие в крыше храма были видны луна и звезды. Одежда Оппии состояла из одного-единственного куска небесно-голубого шелка, плотно обернутого вокруг плеч и спускающегося до лодыжек. Ноги ее были босы, а подошвы выкрашены красной краской.
Пройдя по галерее, она ввела Конана в небольшую комнату со скудной деловой обстановкой. Большой стол, заваленный пергаментами, и два кресла. Украшений почти не было, хотя в руках у миниатюрных идолов курились дорогие благовония. Женщина села за стол и ледяным голосом обратилась к Конану.
– Ты – человек, несущий насилие, воин, – сказала она. – Я слышала о тебе. Мы отрицаем все формы насилия. Зачем ты сюда явился?
– Если вы такие праведники, – проговорил Конан, – то наймите какого-нибудь парня, умеющего обращаться с оружием.
– У нас есть своя охрана, – заметила она.
– Та парочка у входа, что ли? – Конан презрительно фыркнул. – Проку от них никакого, и ты понимаешь это. Подумай, что произойдет, если семьи послушников наймут головорезов, чтобы вернуть домой своих детей.
Она слегка откинулась назад,
– Заблудшие, погрязшие в грехах люди иногда пытаются похитить наших последователей. Однако у нас есть договоренности с теми, кто контролирует людей, несущих в душе насилие.
– Тогда вскоре произойдет вот что. Опечаленные родители отправятся за пределы города и там наберут себе сильных бойцов. – Конан заметил, что слова его попали точно в цель. – И разве не может случиться так, что кто-то из ваших последователей начнет колебаться, не вернуться ли ему домой.
– Иногда, правда очень редко, злой дух, враг Матери Дурги, заражает одного из аколитов бессмысленным стремлением покинуть нас. Но с терпением и доброжелательностью мы успокаиваем мятущиеся души и побеждаем кощунственные происки врага Матери Дурги.
Конан осклабился:
– Я мог бы одолеть происки этого – как там его? – вашего врага очень быстро. Поверь, я умею делать подобную работу. Кроме того, хотя я и уверен, что вы всецело заняты лишь духовными делами, вы, должно быть, слышали, что шайки в этом городе все больше и больше ввязываются в междоусобную войну. Так что ваши соглашения с ними уже сейчас гроша ломаного не стоят. Что до меня, то я не связан ни с одной из банд.
В первый раз она посмотрела на Конана пристально и совершенно открыто.
– Возможно, что мы… То есть что Матерь Дурга и захочет воспользоваться услугами такого человека, как ты. Если ты останешься здесь на некоторое время – кто знает? – может быть, нам удастся направить тебя на путь доброты и света. – Еле заметная улыбка искривила уголки ее рта. – Идем. Я покажу тебе царство Матери Дурги здесь, на благословенном западе.
Она поднялась из-за стола и пошла на галерею. Конан последовал за ней.
– Здесь мы совершаем дневные богослужения, – сказала она, указывая на храм внизу.
– И сколько там их? – спросил Конан. – Я имею в виду верующих, а не богослужения.
– Сейчас – больше ста, – сказала она. – Мы предлагаем благодать Матери Дурги всем, но здесь находятся лишь те, чья вера и решимость не вызывает сомнений.
"Только те, – подумал Конан, – от кого текут денежки".
– Великий душою Андолла, мой супруг, является посредником, через которого к нам нисходит слово Матери Дурги.
Она ввела Конана в боковой притвор. Здесь стояло еще одно изваяние богини. Но эта статуя была черной. Обнаженное тело покрыто зловещими кровавыми пятнами. С шеи богини свисало ожерелье из человеческих черепов. В руках она держала меч. Сама богиня при этом плясала на горе внутренностей и отрезанных рук и ног.
– А это Матерь Богиня в ее ипостаси Пьющей Кровь и Пожирающей Потроха. Все вендийские боги имеют как созидающие, так и разрушающие ипостаси. Главным образом мы поклоняемся Матери Дурге в ее созидающей, дающей рождение ипостаси. – Оппия холодно улыбнулась, глядя на Конана. – Но мы не должны забывать и о ее темной стороне.
– Да, забывать про это, – Конан кивнул на статую, – было бы неосмотрительно.
Восточных богов Конан не любил почти так же сильно, как и божеств Стигии. Будучи истинным сыном свободного, сильного народа, киммериец искренне презирал тупоголовых фанатиков различных бредовых богов – таких, как Матерь Дурга. Как правило, любым экзотическим пантеоном верховодил какой-нибудь кровожадный, злобный монстр. Или же слабосильный, припадочный уродец.