Город негодяев
Шрифт:
– Нет! – сказал Конан. – Держись от нее подальше и даже не задавай о ней вопросов. Она исключительно ловко умеет устранять любого, кто вызывает хоть малейшее ее подозрение.
Делия взвилась, как ужаленная.
– Ах, ну ладно. Если моя помощь для тебя – тьфу… – Она выдержала паузу, будто ожидая, что Конан начнет протестовать.
Однако он не стал этого делать.
– И вот мой тебе совет. Уладь поскорее дела с Максио, – сказал он.
Она топнула ногой в ярости:
– Я совершенно тебя не понимаю!
И
Запах благовоний напомнил Конану о том, что он находится в парфюмерном магазине. Оставшись один, он окликнул хозяина, который скрывался в задних помещениях. Когда тот появился, он спросил старика, не видел ли он Бриту.
– Почти каждый день приходит, – сказал он. – Да что далеко ходить. Еще сегодня утром заглядывала. Опять расспрашивала о своей сестре. На вид нормальная благовоспитанная девушка, хотя я подозреваю, что у нее не все дома. Спятила из-за сестры. – И он со значением постучал себя по голове костлявым пальцем.
Конан кивнул. Он был доволен. Присутствие в городе черноволосой женщины, Альтаиры, и ожидаемое прибытие в скором времени караванщика Мульвикса отлично увязывалось со всем тем, что говорил Пирис. Все остальное в истории маленького человечка выглядело более чем сомнительным. То, что головоломка начала складываться, навело Конана на новые мысли.
– У тебя есть благовония с запахом лилий? – спросил киммериец торговца.
– Конечно, мой господин.
Он подошел к полке и взял небольшой флакончик:
– Вот. Урожай этого хода в Кеми, где, как всем известно, растут лучшие в мире лилии. Это для… э… той дамы, которая только что здесь была?
– Нет, – сказал Конан. – Это для другой подружки. Я хочу, чтобы ты доставил это по адресу.
– Нет проблем, – заверил его торговец, беря со стола пергамент и перо. – Кто получатель?
– Пирис из Шадизара, – сказал Конан.
– Не соблаговолишь ли ты сказать мне адрес этого господина?
– Городская тюрьма, – ответил киммериец.
Перо дрогнуло в руке у торговца, уронив на пергамент каплю чернил.
– А? Я правильно понял тебя, достойный господин? А то мне показалось, будто ты сказал "городская тюрьма".
– Именно это я и сказал, – подтвердил Конан.
Старик философски пожал плечами:
– Как угодно. Желаешь ли присовокупить какое-нибудь послание к подарку?
– Просто скажи вот что: "Конан тебя не забыл. Пока это все, что я могу для тебя сделать. ОНО почти у меня в руках".
– Что почти у тебя в руках?
– Он поймет, что я имею в виду. – Затем Конан заплатил цену – на его взгляд, чудовищную за такое дерьмо – и вышел из лавки.
Пересекая мокрую от дождя Площадь, киммериец едва не налетел на какого-то толстяка, вперевалку спешащего в противоположном направлении. Это был городской голова. Когда он рассмотрел под
– Киммериец! Ты жив!
– Да, но отнюдь не благодаря тебе!
Рука Конана непроизвольно легла на рукоять меча. На мгновение ему больше всего на свете захотелось зарубить городского голову прямо здесь, на месте. К удивлению Конана, на жирной морде Бомбаса выражение, которое можно было истолковать однозначно: радость.
– Я думал, что Максио и его люди убили тебя! Мы видели, как ты перебрался через мосток на крышу, после чего исчез. Мы не слышали ничего – ни криков, ни звуков сражения. Мы были уверены, что кто-нибудь – Максио или кто-то из его людей – вонзил тебе кинжал в спину в тот самый миг, как ты спустился в лаз. Именно поэтому я и решил не щадить этих негодяев. Я так рад узнать, что ты жив!
– Стало быть, – начал Конан, – ты признаешь, что поджег городскую казну, пока я находился там, внутри?
Бомбас огляделся, будто боясь, чтобы кто-нибудь ненароком не подслушал их разговор.
– Это вышло по случайности. Один из моих болванов-инвалидов уронил горящую масляную лампу. Масло разлилось и попало на большую кучу пакли, которую мы набиваем в ящики, когда перевозим хрупкие вещи. Все запылало мгновенно. Пожар был таким, что ничего нельзя было сделать. Конечно, в официальном рапорте я написал, что взломщики подожгли казну, чтобы прикрыть свой отход. Кто-кто, а ты-то должен понимать такие вещи! Как бы то ни было, они все равно виновны. Кстати, друг мой, удалось ли Максио бежать?
Киммериец ухмыльнулся:
– Когда я в последний раз видел его, он был в самом добром здравии.
– Да падет проклятье богов на голову этого человека! Конан, нам надо обсудить немало вещей. Идем в мою резиденцию, поговорим.
– Боюсь, что не смогу, – сказал Конан, не желая совать голову в ловушку. – Давай потолкуем здесь. – Он вошел в небольшую лавчонку, пристроенную к статуе какого-то давным-давно уже умершего городского благодетеля.
Бомбас вошел следом за ним.
– Конан, друг мой, ситуация в Шикасе выходит из-под контроля. Возможно, ты слышал, что Лисип созывает всех главарей на переговоры, в надежде уладить спорные вопросы прежде, чем весь город охватит огонь.
– Слышал, – подтвердил Конан.
– Я дал согласие на проведение этой встречи. Я буду присутствовать там. Не согласишься ли ты пойти туда в качестве моего телохранителя?
– У тебя же есть телохранители, – заметил Конан.
– Я не вполне доверяю им и поэтому не хотел бы от них зависеть, – сказал Бомбас. – Кроме того, на сегодняшний день ты – боец номер один в Шикасе. Тебя почти все боятся. Твое присутствие заставит этих мошенников вести себя уважительно по отношению ко мне. А уж я щедро оплачу тебе труды.