Шрифт:
Городок
Прости меня, Город, которому принадлежу.
Я многое сейчас расскажу,
И, может быть, это окажется лишним.
Но я буду верить в твою доброту,
И, стоя над Яузой, на мосту,
Хочу, чтоб ты слышал…
(1)
– Какой
Какой же здесь воздух: нет сравнений, эпитетов, метафор – одни эмоции. Какой же здесь воздух!!! Вдыхаешь полной грудью, мало. Дышишь!
Дышишь носом, ртом, кожей и все равно не надышаться, чисто здесь так. Благостно тебе от этого. Весело!
Не замечаешь этого, как не замечаешь время, как не осознаешь сейчас, а лишь сию минуту желаешь. Не замечал этого чистого, с легкими нотками озона, воздуха после дождя и Антоха. Десятое сентября подходило к концу. Этому дню оставалось жить не более четырех часов, но это абсолютно никого не волновало. В этом году осень не горела. В Городке воскресным осенним вечером на улицах не было ни души, дождь разогнал даже кошек и собак, а иногда проезжающие машины лишь ласково, стесняясь, нарушали тишину, как камень, брошенный в озеро, нарушает на минуту водную гладь. Машины удалялись, и тишина возвращалась спокойствием.
Антоха шел быстро, хотя никуда не спешил, перепрыгивал лужи, не вынимая рук из карманов. 27-летний лысый парнишка, укутавшись в мысли и застегнутую по подбородок олимпийку Lonsdale под светом желтых фонарей, свет которых отражался в лужах на черном асфальте, шел в микрорайон «База», к своему давнишнему знакомому. Кроссовки New Balance, купленные на городском рынке за полторы тысячи рублей, промокли как-то сразу, и от этого и вообще от всего прочего становилось тошно. Осознание было невыносимо: в четверг Антоха получил зарплату, а сейчас на кармане было всего пятьсот рублей – долги, кредит, за квартиру, маме. Незаметно улетела эта двадцатка, заработанная за месяц, но даже это была ерунда по сравнению с тем, что опять возникло это недопонимание с больным отцом, после которого и остается, что только беспомощногромко хлопнуть входной дверью.
В плеере заиграл скаченный сегодня саундтрек к фильму «Околофутбола», что до этого долбило в уши через наушники-капельки, Антоха понятия не имел, что-то громкое. Не слышал, не обращал внимания. Месиво из мыслей в голове разжижалось, иголочки в грудине постепенно притуплялись, не так кололи больно. Репчик для пацана -спасательный круг, как душевный шансончик в машине на трассе.
– Шоколадку «Аленка», пол-литровую бутылку лимонада «Mirinda», четыре бутылки пива и пачку сигарет ментоловых, – продавщица магазина «Янтарь», девушка с русыми волосами и с глазами на выкате, понимающе улыбнулась.
– Вам пакет нужен? – дежурно поинтересовалась Анна. Имя значилось на бейджике.
– Конечно, нужен. Джентльмены с пакетами в карманах не ходят! – эту фразу Антоха где-то вычитал. Наверное, в паблике «Как стать джентельменом». Разумеется, на него он подписан не был.
– Точно все? Или еще что брать будешь?
«Будешь»… Антоха был из тех, кому после пары фраз продавщицы и даже в банке на кассе говорят «Ты».
– Не знаю. Давай еще тогда семечек.
Девушка за прилавком сама все сложила в пакет.
– Спасибо, Ань!
– Пожалуйста.
В Городке лично или заочно знали друг друга все или почти все. Антон помнил со времен школьных дискотек и Аню. Помнил, что она рано начала гулять с парнями и сейчас, вроде, живет одна с дочкой. Живет одна с дочкой, несмотря на это, в Городке женщина с дочкой все равно живет одна. Знал заочно Антоха и другую продавщицу. Ее звали редким для его поколения именем Зоя, она была супругой его коллеги по работе. Зоя знала и Антона, но они не поздоровались, этим Городок и отличался от деревни, где здороваются все.
Антоха вышел на крыльцо магазина «Янтарь». Крылечко было одето в новую плитку, шикарный резиновый коврик и блестящие перила. Украшало все это убранство светодиодная вывеска. Слово «Янтарь» горело, мигало, сияло то всем словом сразу, то поочередно одной буквой. А еще этот кирпичный магазин был последним островком света, как крепость, стоял он и освещал перекресток. Влево в темноту убегала изрытая, а местами вспенившаяся от дождя и времени, без ремонта дорога, ведущая на «Базу». Антоха закурил, бросить, черт! Никак не получалось: то одно, то другое. Никак все ладно в жизни не становится..
– Одну вечером можно, тем более ментоловая, – сам себя обнадежил Антоха и шагнул с крыльца, прямо в лужу. Уж, слишком себя обнадежил.
Дорогу осилит идущий даже во мраке без фонарей. Сосны на обочинах вымахали, гигантами стали, лишь макушки в звездном небе светятся, а у ног кусты с чахнущей осенней листвой от дождя совсем поникли. Бутылки, пакетики, окурки, а соснам что до этого. Лапы там, в высоте, раскинули, того и гляди сцепятся одна сосна с другой по разным берегам дороги. Крыша зеленая будет, как в сказке. В городской газете, которая с безжалостным увольнением главного редактора Леонида Карельского стала листовкой, голосом правды, писали, что на следующий год пилить эти деревья будут, потому что создают они аварийную ситуацию на дороге, ведущей к «Базе». По весне две машины лоб в лоб здесь столкнулись на повороте, а летом Колька Студент прямо в сосну въехал. Расшибся здорово. Все каникулы в больнице да на костылях проковылял. Сейчас уехал, Антоха шел и думал о нем. Катался он на его «Ямахе», разгон до сотни за десять секунд.
За этими думками Антоха и подошел к первому одинокому фонарю, который, понурив голову, светил в сторону, а не на дорогу, но это все равно значило, что «База» начинается и этот первый белокаменный дом, с огромными окнами и тяжеленными дверями, вызывал уважение, которое пришло на смену детскому страху. В детстве кажется, что в таких домах, за этим покосившимся высоким забором, под этой крышей, заваленной листвой, живет старуха, которая умеет гадать и наводить порчу. На самом деле так оно и было, просто взрослым об этом некогда помнить, когда совсем тяжело становилось, за надеждой к ней приходили. Этот дом был вообще единственный одноэтажный, все остальные дома на «Базе» были в два этажа, в один подъезд и на восемь квартир, по четыре на каждом. Дома эти были разбросаны по земле, как брызги крови из артерии дракона. На месте этих капель, по городской легенде, они и выросли, поэтому и не поддавалась никакой логике их нумерация. Пахли эти домики под шиферной крышей с одним чердачным окном, где жили голуби, чесноком и крепким рабочим словцом, наверное, поэтому городские демоны редко сюда заглядывали, и «База» был самым спокойным райончиком Городка.