Город пахнет тобою…
Шрифт:
– Тиль, – опустилась перед ним на колени, осторожно пальцем убирая волосы с его лба. Не спит – дыхание выдает. – Устал? Совсем тебя вымотали? – Губы коснулись горячей щеки.
Он сжал мои пальцы, поднес их к губам.
– Что с тобой? – Я опять его поцеловала, но в этот раз задержала губы на коже. Горячая… Дотронулась до лба. Горячий. Руки – холодные. – Слушай, да у тебя температура!
– Только не говори никому, – хрипло ответил он.
– Что-нибудь болит? – нахмурилась я.
– Горло. Мне кажется, я простыл. Сходи к Дэну, у него есть
– Может врача?
– Дэн. У него все есть для таких случаев.
Я никуда не пошла, просто набрала номер Дэна. И через две минуты он разгневанной гадюкой шипел на брата, что тот безмозглый урод. Оказывается, два дня назад Тиль съел все мороженное, что у них было в турбасе. Ему, видите ли, было жарко. Теперь ему тоже было жарко. Но совсем по другому поводу.
– Как съездила? – спросил Дэн, когда необходимые микстуры были выпиты, вонючие мази намазаны, а тонкие шеи укутаны в шерстяные платки.
– Ужасно, – честно призналась я. – Устала…
– У нас тоже был черте что, а не концерт. Тиль чуть не свалился с лестницы, вывихнул руку, две песни переврал… Дэвид орал полвечера… Присмотришь за ним, ладно? Я на ногах не держусь… – Дэн мягко прижал меня к себе и провел рукой по спине. – Утром дай ему таблетки, которые я на столе оставил, и столовую ложку микстуры. Это хорошо сбивает простуду. Мы уже пробовали. Спокойной ночи. Рад, что ты вернулась. Всего пять дней прошло, а как будто целая вечность.
– Я тоже по тебе скучала, – улыбнулась в ответ.
Но ни утром, ни к обеду, Тилю легче не стало. Он плохо спал ночью, днем старался не говорить, шумно глотал и имел самый разнесчастный вид. Я отпаивала его чаем и медом, который натырила в ресторане. Тиль вяло капризничал. Дэн старался шутить, но плохое настроение брата передалось и ему. Он на чем свет ругал их близнецовую связь, утверждая, что вот и у него теперь всё болит, нервно расхаживал по номеру и заламывал руки, причитая, что с таким горлом Тиль петь не сможет. А горло, надо сказать, было не просто красным, оно было малиновым, даже я понимала, что это очень плохо. И температура то и дело поднималась почти до тридцати девяти. Тиль сидел на кровати мокрый, нахохлившийся, словно маленький воробушек.
– Ну чего ты истеришь? – прошептал парень, глядя на метания брата. – Концерт только послезавтра, вылечимся. В прошлый раз помогло и в этот поможет.
– В прошлый раз у тебя не было такой температуры! Это явно ангина! – всплеснул Дэн руками. Сейчас он был в шортах по размеру и майке без рукавов. Дреды небрежно перетянуты парой дредин с висков. Я видела его всяким, и в одних трусах в том числе, но сейчас он был особенно красив. Эх, его фанаты померли бы от счастья, увидев Дэна настоящим и без дурацких балахонов, под которыми скрывается прекрасное тело.
– Мальчики, надо звать врача и не заниматься самолечением, – с трудом оторвалась от разглядывания его загорелых рук. – Тиль, Дэн прав, это ангина…
– Это ларингит. Мне больно глотать, голос пропал.
Я выразительно посмотрела на Дэна, всем своим видом показывая, что здесь явно нужен врач, мы бессильны. Он кивнул, вздохнул и вышел из номера.
– Ну и зачем ты его послала за врачом? – свернулся калачиком Тиль, натягивая на себя одеяло.
– Откуда ты знаешь? – поправила я ему подушку.
– Мы же близнецы. А все близнецы телепаты.
– Пока что я вижу тут психопатов, а не телепатов, – фыркнула с улыбкой. Села рядом и мягко дотронулась до его губ.
Тиль закрыл глаза, целиком отдавшись поцелую. Рука скользнула под юбку, прошлась по обнаженному бедру, забралась под тонкую резинку стрингов. Низ живота тут же наполнился теплотой.
– Послушай, эта песня про нас. – Я тихо начала напевать по-немецки привязавшийся мотивчик русской песни, переводя ее на ходу и радуясь незамысловатости текста:
– В городе пахнет только тобою.
Низ живота наполняет любовью.
Море улыбок и море желаний,
Времени нет и нет расстояний.
Воздух вокруг ни на что не похожий,
Нет ни машин не случайных прохожих.
Есть только ты и я.
Там, где я был, или там, где я буду,
Я никогда о тебе не забуду.
Это любовь или мне это снится.
Солнце встает и обратно садится
В наших с тобой глазах.
– Про нас, – прошептал Тиль, ловя мои губы своими. Он мягко их ласкал, кончиком языка касаясь моего языка, скользил по зубам, по губам. Нежно. Аккуратно. Тиль был горьким на вкус из-за выпитой недавно таблетки – он зачем-то ее разжевал, прежде чем проглотить, потом долго отмывал язык, что мало помогло. Я гладила его по впалому животу, не опускаясь ниже на трусы. Он легко возбуждался, а сейчас придет Дэн с врачом и стояк нам совсем ни к чему.
– Я так по тебе соскучился, – пожаловался Тиль, утыкаясь носом в мою ладонь, целуя запястье.
Меня волной накрыла бесконечная нежность. Я быстро пропустила длинные волосы сквозь пальцы и возбужденно выдохнула ему в губы, всасывая их и так же резко отпуская.
– Люблю тебя безумно.
– А я еще и хочу тебя, – ответил он с улыбкой. Многозначительно покосился вниз.
– Потом. Сейчас тебя полечим, а потом…
– Тук-тук! – раздался из коридора звонкий голос Хагена. – Внимание, мы заходим. Считаю до трех. Два уже было.
Я резко одернула юбку и села так, чтобы не светить бельем. Тиль подполз ко мне ближе и положил голову на колени.
– Можно? – вежливо поинтересовался Клаус.
– Заходите, – хихикнула я.
– А то мало ли чем вы тут занимаетесь, – игриво сверкал глазами Хаген.
Ребята пожали руку Тилю, чмокнули в щеку меня.
– Дэн искал Мартина. Заболел? Горло? – спросил Клаус, возвращаясь к перегородке, отделяющей прихожую от спальни.
Тиль расстроено кивнул.
– Надеюсь, ничего серьезного, – покачал головой Хаген. – Скажи ему, что это у тебя от стресса на вчерашние вопли Фехнера. А то нашел на ком зло сорвать.