Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах)
Шрифт:
Тонкие губы оборотня снова растянулись в ухмылке. Пустые холодные глаза с вертикальными зрачками остановились на упрямо стиснувшей зубы Эндре.
— Ну что, лисичка, настал час расплаты. Теперь ты ведь от меня не побегаешь. Шикарное тут угощение, не находишь? Правда, анальгетики делают их кровь горьковатой, но это даже лучше. Необычно.
— Не трогайте их, – выдохнула Эндра, зачем-то вцепившаяся в свой воротник. – Пожалуйста.
Оборотень фыркнул.
— Я тебя сначала убью, – пообещал он. – Ты этого не увидишь.
— Не надо!
— Надо, лисичка. Надо. – Неожиданно
Эндра кубарем скатилась на пол, в движении обращаясь – мгновение спустя на полу скалилась небольшая изящная рыжая лисица с кровавыми проплешинами на густой шерсти.
Лисица громко тявкнула. Оборотень прыгнул, приземляясь уже волком, мощным ударом передних лап пригвоздив раненую лисицу к полу, зарычал. Хрустнули кости, лисица болезненно заскулила, отчаянно скребя лапами линолеум, а волк, по всему, не собирался убивать сразу. Он хотел насладиться чужой болью, отчаяньем, страхом.
Меня будто подбросило. Тварь! Самая настоящая тварь!
— Не тронь девочку.
Голос прозвучал тихо, но он обернулся. Чтобы увидеть дуло пистолета, который я держала обеими руками. Я нашу рыжую в обиду не дам. Различие между ней и этим волком – как черный дождь с питьевой водой: не упустить, не спутать. Девочку эта мерзость в волчьем обличье не получит.
Выстрел прогремел громом, отражаясь от стен, на бурой шкуре волка расцвело алое пятно. Тварь развернулась и опрометью вылетела за дверь, брызнув красным на белый лен моего пододеяльника.
Лисица приподняла морду, поглядела на меня помутневшими от боли глазами, издала жалобный скулящий стон и потеряла сознание.
Обрез
Дэннера я отправил извиняться.
Он не стал спорить. Просто молча поднялся, отряхнул куртку. И вдруг шагнул ко мне и крепко пожал руку. Он больше не считал меня врагом. Я это прочел по его глазам. И тогда мне вдруг показалось, будто бы стало легче дышать, и в голову полезли какие-то дурацкие сентиментальности, а я их отбрасывал, но бестолку. Черт, как же хорошо! Все это напряжение, вся вражда последних лет между нами исчезла, будто с шеи сбросили невидимую петлю. Мы снова были товарищами. Исчезла злость, это проклятое отчуждение, недоверие, а появилась какая-то прочная духовная связь. Между нами будто протянулась незримая нить, и я ощутил, что лучше друга у меня не было никогда и больше не будет. Общий кошмар, связавший нас крепче любого родства, вдруг обратился в привязанность. Мы понимали друг друга безо всяких слов, и не нужно было притворяться, хитрить, строить какие-либо отношения. Просто мы стали друзьями, да, наверное, и были ими всегда – но отказывались оба, неизвестно, зачем отказывались признавать это, крысились друг на друга как две цепных собаки, а теперь вся вражда осталась в прошлом.
Я обрел настоящего друга.
Просто потому, что мы, наконец, оба все поняли. Я понял его, а он понял меня.
Это было хорошо.
К черту. Я сам найду девчонку, а эти двое пусть разбираются со своими
Меня немного тяготила только длинная дорога. Я боялся не успеть.
А впрочем, успею, куда я денусь.
Дэннер
— Это ты.
Аретейни лежала на асфальте, и лицо у нее по-прежнему оставалось отрешенным, будто бы это не ее прижимают к земле и собираются разорвать. Что же я натворил, боги…
— Какая встреча. Ты ведь с неделю за мной гонялся вместе со всем отрядом. Ты не рад меня видеть?
Интересно, надо мной нечисть издевается. Надо бы записать и слушать потом на досуге.
Вот ведь! Мозгов ни черта нет – а туда же. Я невольно усмехнулся.
Эх, ну до чего ж паскудная у него рожа. Так вот ты какой, оборотень неуловимый. Я запомню. А то нам было интересно, как ты выглядишь. Ну, это, похоже, напрасно – много не потеряли.
— Отпусти ее.
— Так именно эта крошка прервала твою охоту? Сочувствую. Когда самка прерывает охоту – неприятно. Но, видишь ли, я не исполню твою просьбу. Я нуждаюсь в пополнении сил.
Он был ранен – на груди запеклась кровь. Видно было, что пуля причиняет ему боль – оборотень время от времени не выдерживал, морщился. Он ведь самый сильный из них, кто мог его подстрелить?.. Не представляю, как я с ним справлюсь в одиночку – это очень серьезный противник. Полгорода перегрыз, пока его выследили. Выследили – да так и не поймали.
Весело мне придется.
— Меня зовут Волейнар, а тебя? – продолжал оборотень. Ласточка не шевелилась. – Впрочем, можешь не отвечать. Ты так и будешь стоять тут и мешать мне? Ступай по своим делам.
— А я пришел. Ты и есть мои «дела». Я же сказал тебе отпустить ее.
Волейнар пожал плечами.
— Тебе-то какая разница. Будешь драться?
— Убью.
— Что ж, попробуй. Не ты первый, не ты последний. Шестьдесят два человека твоих коллег на моем счету, следующим будешь.
Вот это верно. Поймать эту тварь еще никому не удавалось, и за время его присутствия патруль основательно поредел. Да и гражданские, надо сказать, тоже.
Оборотень оскалился, сделался волком и прыгнул. Я метнулся в сторону, и, пока волк поднимался и разворачивался для новой атаки, вскинул автомат и выпустил в него короткую очередь. Когда выстрелы смокли, противника на месте не оказалось.
— Что дальше? – насмешливо осведомились справа, и я резко обернулся. Волейнар стоял неподалеку – живой и невредимый. – Будем ждать, когда у тебя кончатся патроны?
Нет, застрелить его не удастся. Если только…
— Отчего же, – обернулся я. – Незачем их понапрасну расходовать. Ты сильнее меня. Давай договоримся. Ты отпустишь эту женщину, а я отпущу тебя, и не будем трепать друг другу нервы. Идет?
Он настолько удивился, что мгновенно прекратил издеваться. Лицо вытянулось, черные глаза распахнулись.
— Серьезно?! И ты на это пойдешь?
— У меня нет другого выхода. Разумеется, я вернусь, и вернусь не один, но я предлагаю тебе возможность залечить рану.