Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах)
Шрифт:
Артемис.
Хорошие новости: я не псих. То есть, нет у меня никаких галлюцинаций, я имел в виду.
Рыжая и есть оборотень. А я уж волновался, что у меня белка…
Командир правильно меня обратно погнал. Только непонятно, какого хрена он ее оставил в живых. Ну, ничего, сейчас исправим.
Но тут рыжая что-то проскулила и – уперлась руками в асфальт.
Обращение всегда – зрелище не для слабонервных, и не только для тех, кому не нравятся вопли, корчи и судороги, а в целом. Лопается кожа, обрастая звериной шерстью,
А спустя неполную минуту передо мной уже дыбила шерсть молодая лисица.
Почему я ее не застрелил тогда – не знаю. Хотя, нет, пожалуй, знаю. Потому что прав рыжий – патрульный из меня хреновый. А вообще-то, мне пофигу.
Зато я стрельнул в нее потом – когда лисица, оставляя за собой кровавую дорожку, кинулась через забор и дальше, в сторону леса. По-моему, даже попал. В принципе, она все равно подохнет: в человеческом обличье ее с такими ранами сразу узнают, а в зверином – тоже не больно-то поохотишься. Так что о лисице можно больше не беспокоиться. На том я с чистой совестью отправился поторопить нашего непутевого и склонного к идиотизму командира. Во-первых, все равно, скоро отряд соберут. А во вторых – знаю я его. Небось, когда город тряхнуло, ухитрился пораниться или уронить себе на голову плиту перекрытия, или случайно вскрыть артерию осколком стекла. Ага, ага, вон и окно разбитое.
Дэннер
— У-уй-е-е... – проскулила Аретейни, когда я принялся вытаскивать стекла у нее из спины. Раны были глубокие, я их обрабатывал антисептиком и старался зашить одной рукой. К счастью, я могу управляться одинаково ловко с обеими руками – такая жизнь ко всему приучит. А вот Аретейни, похоже, лучше орудует правой, хотя, тоже почти одинаково. Но странно – у нас обычно ни у одного человека руки не доминируют друг над дружкой.
Она грызла подушку и шипела, но держалась хорошо. У меня все плыло перед глазами, не то от удара, не то от кровопотери. А мне в канализацию лезть...
— А много там? – виновато поинтересовалась моя пациентка, ткнувшись носом в подушку.
— Достаточно, – обрадовал я. – Не дергайся.
— А-ай!..
— Ну вот, я же просил.
— Прости...
— Так и быть. – Я фыркнул. – Теперь бок давай.
— Ка-акой бок?
— Какой больше нравится. Ну, скорее, у нас времени мало.
Аретейни повернулась, со стоном и моей помощью.
— Ты уйдешь, да?
— Да. – Руки слаженно выполняли привычную работу, а в глазах темнело. Я мысленно выругался.
— А скоро вернешься?
Я почувствовал, как вздрогнула моя рука у нее на боку. Она тоже. Что ей ответить?.. Догадается ли промолчать?..
— Не знаю, – честно ответил я. – Я первый раз получаю такое задание.
— Первый?.. – она встревожено закусила губу, и явно не от боли. – А как же... ты не знаешь противника? Совсем?
— На месте разберусь. Их всех не переучишь, их убивать надо. Пока мы будем их изучать, в городе народу не останется.
Это было привычно. Голос мой звучал ровно, и она немного успокоилась. Но, все же, боится. По лицу
Она помолчала. Затем поднялась и поглядела мне в глаза. Взгляд у нее был прямой и открытый. И в глазах читалось то, чего я вот уж никак не ожидал.
— У вас всегда так?
— Да.
Снаружи грохнул выстрел. Мне привычно, а она вздрогнула. Затем вдруг тихо произнесла:
— Возвращайся. Я буду тебя ждать.
И неожиданно подалась вперед, обхватила меня за плечи и быстро поцеловала в губы.
Не знаю, что на меня нашло в тот момент – или, напротив, знаю очень хорошо... Да это, в общем, и неважно. Будто удар тока, от которого в груди вспыхнул незнакомый, живой, мощный огонь, а мир вдруг завертелся каруселью и куда-то исчез, оставив только этот самый огонь, тепло девичьего тела и запах ее кожи, и я сам не заметил, как притянул ее к себе и поцеловал в ответ – по-настоящему.
И в этот момент в дверь позвонили.
Аретейни вздрогнула и отчего-то вместо того, чтобы отстраниться, уткнулась носом мне в плечо.
— Постараюсь, – честно пообещал я. Голос куда-то делся, и у меня получился только хриплый шепот. – Ты тут не скучай, хорошо?
Так, еще этого только и не хватало! Селиванов, прекрати! Прекрати немедленно!..
Я слышал тиканье часов на стенке, а теплые девичьи ладошки лежали на плечах, и от этого сердце колотилось в несколько раз быстрее секундной стрелки.
Мне пора.
Какая, к черту, разница, если я не вернусь.
Да только я вернусь. Не имею права не вернуться. И все тут.
Эндра.
Видимо, на этот раз отключилась я прочно и надолго. Сперва вернулось обоняние – пахло костром и лесом. Потом – осязание. Вот оно лучше бы не возвращалось вовсе. Тяжелый звериный запах ударил в ноздри. Руки и ноги мучительно ныли и дергали болью, так что я невольно поморщилась и задержала дыхание, пережидая боль. Потом открыла глаза. Тут пошло открытие за открытием.
Во-первых, над головой навис низкий деревянный потолок. Рядом потрескивало, будто горел костерок. Раны оказались аккуратно перевязаны – на правом плече и левом предплечье белело полотно, запятнанное красным. Я осторожно шевельнулась и определила, что коленки тоже перебинтованы. Где-то сбоку горел огонь. Был глубокий вечер, а может, даже и ночь.
— Ну, очнулась, лисичка? – приветливо и даже весело спросил кто-то. – Выпей молочка.
Надо мной склонился седой, но еще крепкий и даже статный старик с загорелым лицом и добрыми карими глазами. Помог приподняться и принялся поить молоком.
Я, еще не до конца соображая, что происходит, глотнула раз, потом другой, а потом принялась жадно пить. Желудок тотчас напомнил о себе ворчанием.
Старик отставил кружку и помог мне улечься обратно. Я с радостью обнаружила, что шевелиться вполне могу, правда, раны, конечно, давали о себе знать. Ладно бы прострелить что-нибудь одно, так нет же, надо обязательно лишить возможности двигаться совсем…
— Дедушка… вы кто? – разлепила я пересохшие губы и упрямо приподнялась. Все равно встану – так почему не начать прямо сейчас. Помещение оказалось уютной такой избушкой в одно окно и без сеней. Так, стоп! А как я вообще-то здесь оказалась?