Город праха
Шрифт:
— Ты ни при чем, это все кровать, — заверила Клэри. — Настоящее орудие пыток.
— Я не заметил. — Саймон подобрал с пола упавшую подушку и подложил Клэри под спину.
— Не сомневаюсь, — улыбнулась она. — Где мы остановились?
— Ну, примерно в том же положении, только гораздо ближе…
— Очень романтично, — сказала Клэри, притягивая его к себе.
Через тонкую футболку она чувствовала, как бьется его сердце. Саймон нежно целовал ее, опираясь на локти, чтобы не придавить своим весом. У него оказались длинные пушистые ресницы, чего Клэри раньше не замечала за очками.
— Все так странно, правда?
— Нет. Когда то, о чем очень давно мечтал, происходит на самом деле, чувствуешь…
— Разочарование, — подсказала Клэри.
— Нет! — Саймон отпрянул от нее и посмотрел с укором. — Никогда так не говори. Вовсе не разочарование! Это… Это…
Он замешкался, подбирая слова, а Клэри просто распирало от сдерживаемого смеха.
— Неописуемо?
Саймон прикрыл глаза и невесело улыбнулся:
— Теперь мне надо бы сказать что-нибудь остроумное в ответ, но думать я могу только о том…
— …что хочешь секса, — подколола Клэри.
— Хватит издеваться! — возмутился Саймон, поймав ее руки и прижав обе кисти к кровати. — Я думаю только о том, что люблю тебя.
Темные глаза смотрели на Клэри очень серьезно, но она не могла отказать себе в удовольствии подразнить его:
— Значит, секса ты не хочешь?
— Этого я не говорил, — ответил Саймон.
Клэри опять рассмеялась и толкнула его в грудь:
— Пусти меня.
— Ты обиделась? — испугался Саймон. — Я ведь не сказал, что хочу только секса…
— Да нет же! Я просто хочу переодеться. Не могу целоваться всерьез, валяясь на постели в носках.
Не обращая внимания на его скорбный вид, она вытащила из комода пижаму и направилась в ванную, скорчив рожицу на прощание:
— Я на минутку.
Если Саймон что-то и ответил, за дверью она этого уже не услышала. Клэри почистила зубы и, вместо того чтобы выключить воду и выйти из ванной, уставилась в зеркало. Волосы растрепаны, щеки раскраснелись… Интересно, это и называется светиться? О влюбленных ведь всегда говорят, что они светятся. Или это о женщине, ждущей ребенка?… Сразу не вспомнишь. Но в ней определенно должно было что-то перемениться, ведь она впервые целовалась с кем-то так долго. И надо сказать, ей понравилось — так приятно, так спокойно, так уютно…
Конечно, это не первый в ее жизни поцелуй. Она уже целовалась с Джейсом в свой день рождения: в ее теле тогда как будто открылась новая жила с чем-то сладким, горячим… Глаза Клэри потемнели. Не думать о Джейсе!.. Увы, тело помнило о нем, даже если рассудок приказывал забыть.
Клэри плеснула на лицо ледяной воды, потянулась за пижамой и обнаружила, что взяла только штаны, без верха. Нет, появляться из ванной топлес, пожалуй, рановато, хотя Саймон такой жест наверняка оценит.
Она вышла в спальню и обнаружила, что Саймон уснул посреди кровати, прижимая к груди подушку. Клэри еле удержалась, чтобы не засмеяться.
— Саймон… — прошептала она.
И тут на тумбочке запищал телефон. Клэри схватила его, раскрыла и увидела сообщение от Изабель. Она прочла его дважды, чтобы удостовериться, что
Из тьмы раздался голос — спокойный, мрачный, до боли знакомый:
— Джонатан.
Джейс открыл глаза, содрогнулся от холода и понял, что лежит на ледяном каменном полу — видимо, потерял сознание. Проклиная себя за проявление слабости, он перекатился набок; запястье немедленно пронзила пульсирующая боль.
— Кто здесь?
— Не узнаешь своего отца, Джонатан? — пророкотал голос.
Джейс не спутал бы этот голос ни с чем. Он попытался подняться, однако поскользнулся в какой-то луже и снова упал, ударившись плечом о каменную стену. Цепь загремела.
— Ты ранен?
Кромешную тьму прорезал ослепительный свет. Джейс зажмурился и сморгнул слезы. Валентин стоял за решеткой над телом брата Иеремии. Ведьмин огонь в его руке заливал подземелье ярким белым светом. Джейс увидел пятна давно засохшей крови на стенах и целую лужу свежей крови на полу — рядом с телом Безмолвного брата. Чувствуя прилив дурноты, Джейс подумал о бесформенном черном создании с горящими глазами.
— Что это за тварь? — прохрипел он. — Где она?
— Ты ранен. — Валентин подошел ближе к решетке. — Кто приказал бросить тебя сюда? Конклав? Лайтвуды?
— Инквизитор, — ответил Джейс.
И штаны, и рубашка у него были залиты кровью — он не знал, своей или чужой. Кровь понемногу сочилась из-под наручника. Валентин рассматривал его сквозь прутья. Впервые за многие годы Джейс увидел отца при полном боевом облачении Сумеречного охотника — в штанах и куртке из грубой кожи, не стесняющих движений и защищающих от яда большинства демонов. Наручи и поножи были испещрены рунами, над плечом тускло поблескивала рукоять меча в наспинных ножнах. Валентин присел на корточки, и, встретив взгляд его холодных черных глаз, Джейс с удивлением понял, что отец вовсе не рассержен.
— Инквизитор и Конклав — одно целое. Лайтвуды не должны были этого допустить. Больше я никому не позволю так поступать с тобой.
Джейс отодвинулся от решетки насколько пускала цепь.
— Пришел, чтобы убить меня? — спросил он.
— Убить? Зачем мне убивать тебя?
— А зачем ты убил брата Иеремию? Только не надо сказок про то, что он сам ненароком споткнулся, а ты мимо проходил!
Валентин в первый раз взглянул на тело брата Иеремии и спокойно сказал:
— Да, я убил его. И остальных Безмолвных братьев тоже. У них было то, что мне необходимо.
— И что же? Честь или совесть?
Вместо ответа Валентин уверенным движением вынул из ножен меч:
— Мэллертах.
Джейс подавил удивленный возглас. Именно этот огромный тяжелый меч с гардой в виде распахнутых крыльев висел над Говорящими Звездами в зале совета Безмолвных братьев.
— Ты украл меч Безмолвных братьев?!
— Он никогда им не принадлежал. Это меч нефилимов. Тот самый меч, который был в руке ангела, изгнавшего Адама и Еву из рая. — Валентин взглянул на клинок и торжественно процитировал Книгу Бытия: — «И поставил на востоке у сада Едемского херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни».