Город смерти
Шрифт:
Мотор зарычал взбесившимся зверем — Генч очнулся и ринулся к эмтэхе. Фары на мгновение погасли, а когда зажглись вновь, луч бил не прямо, а вбок и вниз. Накренившаяся машина вздрогнула и, перебирая гусеницами и урча мотором, начала плавно погружаться под землю, точно букашка в логове муравьиного льва. Заорал Тюфяк. Выматерился Вовчик. Генч увидел силуэты боевых товарищей, выбирающихся из машины. И полетел вперед, побивая рекорды. Потому что, теперь сомнений не было, за ним гналась сама смерть.
— Бра-ат! Бр-а-ат! — истошно завопил то ли Тюфяк, то ли
Генч на бегу обернулся: эмтэху засосало в землю наполовину, вокруг нее был уже не луг — перекопанное поле. Свет фар бил вертикально вверх. Кто-то бежал справа. Вдруг середина поля вспухла, как огромный нарыв, и извергла что-то бесформенное, черное… Не видеть! Спасаться!
Визг оборвался хрипом. Силы Генча удвоились. Застрекотал автомат. Ему ответил второй.
— Сука нах! — это Сержант. — Мать твою… Беги — прикрою! На тебе, сука! Получа-а-а-а… — и снова хрип.
Воображение нарисовало вращающиеся жернова неведомого механизма, перемалывающие кости, мышцы, связки… Фарш. Бесформенная коричневая масса, напитанная человеческой кровью.
Мимо проносились стволы, под ногами мелькали корни, трава, мох. Ветви хватали за рубаху, словно пытались удержать. Генч споткнулся о куст черники, растянулся. Скуля, поднялся и припустил дальше сквозь чащу, не разбирая дороги. Автомат хлопал по заду, подгоняя. Пот заливал глаза. Кровь грохотала в висках, как приближающийся товарный состав.
Мертвая земля… какая там мертвая — живая. А под землей… вспомнился предсмертный хрип товарищей.
Генч бежал, пока хватало дыхания. Выскочил на забетонированную площадку и упал, уткнулся лицом в исцарапанные руки. Казалось, легкие сейчас лопнут, а сердце выпрыгнет. Понимая, что нужно двигаться дальше, Генч не мог шевельнуться, только хрипел и плевался вязкой слюной. Бетон… Если оно живое, то не доберется сюда. Глаза застилала красная пелена. Генч протер лоб, глянул на руку: да это кровь. На сучок, наверное, напоролся.
Тошнило, ноги немели. Собравшись с силами, он заставил себя сесть, подтянул автомат и сосредоточил внимание на зарослях. Оно могло прийти на кровь. В лесу зашелестело, загрохотало… Что-то огромное ломилось через валежник.
Генч прицелился в чащу и начал отползать, пока спиной не уперся в столб. Вот и все, добегался, гаврик. Мочевой пузырь скрутило судорогой, руки дрожали так, что ствол автомата метался из стороны в сторону.
Из темноты выскочил… длинный человек, огляделся и, держась за бок, поковылял дальше. Дышал он шумно и прерывисто. Лысая башка, остренький носик…
— Ромка! — прохрипел Генч.
Пришелец вздрогнул, пошел на голос и едва не споткнулся о распростертое тело.
— Ромка… ты это… Живой?
Кивнув, парень уселся рядом. Ото лба до подбородка тянулась царапина, черная в свете месяца. Автомат и фуражку он потерял. Он уткнулся в ладони и разрыдался. Минут пять он всхлипывал, стонал и хлюпал носом. Да, это тебе не безоружное быдло расстреливать.
— Ти… Тимка… там… Не смог, — судорожный вздох, — не помог…
— Солдат, — зашипел
Как ни странно — подействовало. Ромка заткнулся и бездумно уставился перед собой. Иногда он лишь едва слышно икал, прикрывая рот ладонью.
— Уходить смысла нет, — прошептал Генч. — Надо тут спрятаться, хорошо, что есть где. Идем.
Икающий Ромка потрусил следом за Генчем к полуразваленным пятиэтажкам.
6. Городок
— Бетонка. — Леон расстелил карту на колене. — Нам по ней километра три-четыре, потом повернем в лес. К городу.
— Как он называется-то?
Не то чтобы Вадима это действительно интересовало. Марш-бросок вымотал, не оставил сил ни на любопытство, ни на страх. Вокруг молчал лес, не зимним сторожким молчанием, а тишиной подземелий, где даже крысы не водятся. Не пищали над ухом комары, не стрекотали сороки, не шляндались под ногами полевки. Только скрипело вдалеке на одной ноте дерево. Грибов тут было много, но трогать их не решились: кому охота жрать крепкий, червем не тронутый, но диаметром в полметра рыжик? Никому. Да и аппетита нет. То «предчувствие пиздеца», которым Леона стращал староста Кот, накрыло участников похода. Вадиму хотелось разрушить этот траур, заорать во все горло песню. Не получалось.
В детстве Вадик любил книжку про Муми-Тролля. И теперь вспомнилось: когда летела Комета, из губной гармошки Снусмумрика ушли звуки. Из Вадима тоже вылились все мотивы и слова песен.
— Красноармейск-10 [7] . И две воинские части рядом. Были.
Они сидели на обочине бывшей дороги: бетонные плиты вздыбились, раскрошились по краям, будто их грызло само время, а в стыках выросли молодые деревца. Если верить сведениям, полученным от Синтезатора, совсем немного осталось идти, через город, к дальней части — вот и все. Правда, там километров двенадцать получится, часа три-четыре хода.
7
Название вымышлено автором. Любое совпадение с существующими объектами — случайно (прим. авт.).
— Там техника должна быть, — всплыли знания, почерпнутые из приключенческих романов, — на солярке работает. А солярка — не бензин, не тухнет.
— И ты умеешь этой техникой управлять?
— Может, Сандра умеет?
Сандра подняла на него измученные глаза.
— И пытаться не буду. Скорей бы все это закончилось, не хочу я еще и с техникой возиться, это же время нужно… Это нужно себя заставить, а я не могу, Леон.
— Мы почти пришли, — ласково сказал Леон. — Мы почти у цели. Мы скоро свалим из этого мира. Так что подбери сопли. Не хочешь с техникой возиться — не будем. Все устали. Вон Дизайнер держится, бери с него пример. А ведь не военный, не местный. Но упрямый. Молодец.