Город стекла
Шрифт:
Клэри закрыла глаза, вспоминая взгляд Джейса, когда пришла пора высвобождать Итуриэля. Против воли представился взгляд, каким Джейс посмотрел бы на Клэри сейчас — на Клэри, смирно решившую лечь и погибнуть. Его этот жест не впечатлил бы. Напротив, разгневал. Разочаровал.
Клэри животом легла на песок и, подгребая локтями, поползла к алтарю. Оковы на запястьях горели и жгли; рубашка порвалась, и песчинки царапали кожу, однако Клэри на боль внимания не обращала. Она ее просто не чувствовала. Пот стекал градом по спине, между лопаток. Наконец вот он, рунический круг!
Валентин не мог не услышать шумного
Рунический круг излучал слабое тепло, как разгорающиеся угли. Извернувшись, Клэри потянулась за пояс — к стило. Оковы вновь ожгли запястья, но девушке удалось обеими руками ухватить стержень. С приглушенным вздохом облегчения она приподнялась на локтях, чувствуя лицом жар от рун, разгоревшихся подобно ведьминому огню. Валентин дочитывал заклинание, занеся Меч смерти, готовый бросить его в озеро. Из последних сил Клэри вонзила стило в песок, не стирая, впрочем, руны Валентина, но рисуя поверх них собственные, перекрывая руну-имя Валентина другой. Знак вышел маленький, изменение — почти незаметным, не идущим ни в какое сравнение с могущественной руной Союза или Каиновым знаком.
Большего Клэри сделать не могла. Обессиленная, она повалилась на бок, а Валентин швырнул меч в озеро Лин.
Блеснув черно-серебристым телом, Мэллертах описал в воздухе круг и беззвучно ушел под воду, соединяясь с тьмой и серебром озера. Поверхность воды взорвалась серым фонтаном, столб которого рос и рос, напоминая гейзер расплавленного серебра, дождь, бьющий в небо. Последовал треск, словно раскололся лед, словно пополз ледник. В следующее мгновение озеро Лин расступилось.
В устремленных в небо брызгах из него поднялся ангел.
Клэри не знала, чего ожидать. Существа, похожего на Итуриэля, истощенного годами заточения и пыток? То, что поднималось из озера, пребывало во цвете сил и славы. Глаза жгло, как будто Клэри смотрела прямо на солнце.
Бессильно уронив руки, Валентин восторженно взирал на ангела как человек, доживший до осуществления заветной мечты.
— Разиэль, — выдохнул он.
Ангел продолжал подниматься, словно это вода уходила из озера, обнажая массивный столб мрамора. Сначала появилась голова, пряди волос, подобные цепям золота и серебра, затем белоснежные плечи и голый торс, покрытый рунами. У Разиэля руны жили, светясь золотом и перемещаясь по коже, словно взлетающие от костра искры. Необъяснимым образом ангел одновременно был велик размерами и при том же — не выше человека. Пытаясь охватить его взглядом, Клэри ощутила боль в глазах, и в то же время, кроме ангела, она больше и не видела ничего. Ангел расправил над озером крылья: золотые, в каждом пере — по немигающему глазу.
Зрелище получилось прекрасное и устрашающее. Клэри хотела отвернуться и не смогла. Она досмотрит, досмотрит ради Джейса.
Все как на картинках: ангел восстал из озера Лин, в руках у него Чаша и Меч. С Орудий смерти стекает вода, однако сам Разиэль сух. Его белые босые ноги едва касаются поверхности воды, вызывая лишь крохотную рябь. Нечеловечески красивое лицо взирает на Валентина.
Ангел заговорил.
Его голос напоминал крик,
«Последний раз я видел это место тысячу лет назад. Джонатан, Сумеречный охотник, призвал меня смешать кровь в Чаше с кровью смертного, дабы сотворить новый род, способный очистить Землю от демонов. Я исполнил просьбу, сказав, что более ничего не сделаю. Зачем ты призвал меня, нефилим?»
— Тысяча лет прошла, о Славный, — со страстью в голосе ответил Валентин. — Демоны по-прежнему терзают нашу землю.
«Что мне до того? Тысяча лет для ангела — как мгновение ока».
— Нефилимы, которых ты создал, отважно бились, очищая Землю от заразы демонов, и проиграли. Из-за слабости и скверны, поразившей их ряды. Я намерен вернуть былую славу…
«Славу?»
Ангел спрашивал с оттенком любопытства, как будто слово было ему в новинку.
«Слава принадлежит одному Господу».
Голос Валентина не дрогнул:
— Конклав, что был создан при первых нефилимах, мертв. Он смешал кровь с нежитью, отродьем демонов, нелюдями, поразившими эту землю, как блохи — шкуру крысы. Я же намерен очистить мир, извести всякую нежить и демонов заодно…
— Демоны душ не имеют, но твари, о которых ты ведешь речь — Дети луны, ночи, Лилит и Фей, — одушевлены. Ты взялся судить о чистоте человечества еще строже нас.
Теперь ангел говорил жестко.
— Неужели ты вознамерился бросить вызов Небесам, как тот из рода Утренних звезд, чье имя ты носишь?
— Я не бросаю Небу вызов, о нет, Разиэль, мой повелитель. С Небом я желаю объединить усилия…
— В войне, развязанной тобой? Мы — небесные создания, Охотник, и не участвуем в земных распрях.
Валентин ответил с болью в голосе:
— Разиэль, мой повелитель. Ты не допустил бы существования такой вещи, как ритуал, могущий призвать тебя, если бы не хотел быть призванным. Мы, нефилимы, твои дети. Нам нужно твое водительство.
— Водительство?
Ангел говорил с усмешкой.
— Вряд ли за наставлением ты меня вызвал. Тебе скорее потребна личная выгода.
— Выгода? — хрипло переспросил Валентин. — Для дела я не пощадил ничего: ни жену, ни детей. Оба моих сына легли на алтарь. Я все отдал, все!
Ангел висел в воздухе, глядя на Валентина нечеловеческими глазами; его крылья непринужденно трепетали, словно облака, плывущие по небу.
— Господь просил Авраама принести в жертву сына, чтобы проверить, кого человек любит больше — своего Бога или Исаака. Но тебя, Валентин, жертвовать сыном никто не просил.
Валентин окинул взглядом алтарь, залитый кровью Джейса, а после снова посмотрел на ангела:
— Если придется, я заставлю тебя выполнить мою волю, однако хочу, чтобы ты согласился своей охотой.
— Когда меня призвал Джонатан, первый Охотник, я помог ему, ибо в разуме его видел светлую мечту — очистить Землю от демонов. Джонатан желал превратить родину в рай, искренне мечтал. Ты же мечтаешь о славе и Небес не любишь. Мой брат Итуриэль все подтвердит.
Валентин побледнел:
— Но…