Город стекла

Клэр Кассандра

— Клэри. — Он протянул к ней руки, которые вдруг удлинились. Когти на пальцах окрасились багряным. — Что не так?

Клэри закричала, пытаясь увернуться. В сердце проснулся неуправляемый ужас. Откуда? С чего? Люк в обличье волка ни за что не навредит… Он ухватил Клэри за плечи, и она съежилась, стараясь закрыться от желтых звериных глаз.

— Клэри, пожалуйста… — Люк звал обычным, человеческим, голосом, умоляя замолчать.

— Пусти! Пусти! — отбивалась Клэри.

Люк не пускал.

— Это

все вода. У тебя галлюцинации, Клэри. Держись! — Он потянул ее к мосту, едва не волоча по земле. По горящим щекам потекли прохладные слезы. — Того, что ты видишь, нет. Крепись, пожалуйста, не сдавайся.

Запахло стоячей водой. Клэри присмотрелась к цветущей зеленоватой поверхности, под которой угадывались темные формы. Навстречу вынырнуло черное щупальце, и Клэри отшатнулась от усеянного игольчатыми шипами кончика. Она даже не смогла закричать, лишь приглушенный стон вырвался из груди.

Колени подогнулись, но Люк успел подхватить Клэри и взять на руки, чего не делал с тех пор, как ей было пять или шесть лет.

— Клэри, — позвал оборотень. Слова замялись, переходя в рычание.

Оборотень нес девушку вдоль высоких домов привычной бруклинской конструкции. Или они примерещились? Воздух тем временем потеплел, огни домов светили подобно факелам, а вода в канале издавала недоброе фосфоресцирующее сияние. Кости у Клэри как будто таяли.

— Пришли, — сказал Люк, останавливаясь у высокого дома на берегу канала.

Он, крича, принялся барабанить в яркую до рези в глазах красную дверь. Единственная золотистая руна на двери расплылась и приняла форму черепа. «Неправда», — сказала себе Клэри и закусила до крови кулак, желая задавить нарождающийся в горле крик.

От боли сразу прояснилось в голове.

Дверь распахнулась, и на порог вышла высокая женщина в черном платье. Волосы она заплела в две косы, из которых те выбивались каштановым с проседью спутанным облаком. Хозяйка смотрела на гостей со смесью гнева и удивления на лице: глаза голубые, знакомые…

— Вы кто такие? — спросила хозяйка, подсвечивая себе ведьминым огнем. — Чего надо?

— Аматис, — позвал Люк, выступая в лужицу света и показывая Клэри. — Это я.

Женщина побледнела и затряслась. Чтобы не упасть, она схватилась за дверной косяк:

— Люциан?

Люк попытался войти в дом, но хозяйка — Аматис — загородила дорогу. Замотала головой, тряся косами:

— Как ты посмел прийти, Люциан? Как посмел явиться сюда?

— Выбора не было. — Люк плотнее прижал к себе Клэри, и девушка едва подавила вскрик: каждая клетка тела пылала болью.

— Уходи, — велела Аматис. — Если исчезнешь прямо сейчас…

— Я не за себя прошу. За девочку. Она умирает. — Женщина пристально посмотрела на оборотня, и тот добавил: — Пожалуйста, Аматис, не откажи

в помощи. Девочка — дочь Джослин.

Наступила долгая тишина. Хозяйка застыла подобно статуе — от страха ли, от удивления? — а Клэри впилась до крови ногтями в ладони. Боль, впрочем, больше не помогала. Мир вокруг распадался на части, словно пазл, дрейфующий на воде. Послышался едва различимый голос:

— Что ж, Люциан, заноси ее в дом.

* * *

К тому времени как Саймон и Джейс возвратились в гостиную, Алина успела накрыть на низенький стол: сыр, хлеб, нарезанный пирог, яблоки и даже вино. Максу алкоголь пробовать запретили, и мальчик одиноко сидел в углу с тарелкой пирога и книжкой на коленях. Саймону было жаль Макса, потому что и сам вампир чувствовал себя изгоем в шумной, веселой компании.

Алина потянулась за яблоком и как бы походя коснулась руки Джейса. Саймон напрягся. Казалось бы, Джейс предает Клэри, к его, Саймона, выгоде, и все же в первую очередь именно предает. Джейс глянул на Саймона поверх головы Алины и улыбнулся. Вроде не вампир, а будто клыками сверкает.

Саймон отвернулся. Он заметил, что музыка звучит из какого-то сложного механизма, не обычной стереосистемы.

Вампир думал поговорить с Изабель, но та уже болтала о чем-то с Себастьяном. Себастьян, весь такой утонченный, внимательно слушал. Над влюбленностью Саймона в Изабель Джейс посмеялся, однако Себастьян запросто совладает с ее норовом. Сумеречных охотников такими воспитывают — чтобы умели совладать с чем угодно. Впрочем, Джейс, обещая быть Клэри исключительно братом, Саймона озадачил.

— Вино закончилось, — провозгласила Изабель, со стуком опустив бутылку на стол. — Пойду принесу еще, — сказала она и, подмигнув Себастьяну, удалилась на кухню.

— Прости, если лезу не в свое дело, но ты что-то очень тих, — заметил Себастьян, наклонившись к Саймону и демонстрируя обезоруживающую улыбку. Хотя волосы у него были очень темны, кожа оставалась на вид нежной, словно Себастьян выходил на солнце нечасто. — Все хорошо?

Саймон пожал плечами:

— Да мне и говорить-то не о чем. Вы то о политике, то о каких-то незнакомцах толкуете. Или сразу обо всем.

Улыбка исчезла с лица Себастьяна.

— Мы, нефилимы, для постороннего можем показаться закрытой кастой. Таков наш путь, путь отрезанных от остального мира.

— Скорее вы сами отрезаете себя от остальных. Вы презираете людей…

— Презираем? Я бы не стал выражаться столь категорично. И потом, ну кто захочет иметь с нами дело? Ведь мы — живое доказательство самообмана: дескать, под кроватью не прячутся вампиры, чудовища и демоны. — Себастьян обернулся к Джейсу, который молча следил за беседой: — Я не прав?