Город страха
Шрифт:
Арутюнов положил конверт перед Николаем Ивановичем, улыбнулся и застегнул папку.
– Так-то лучше, – без улыбки проговорил он, отходя на пару шагов назад. – Так вы снова член команды, так вы снова в коллективе, а не отщепенец. А своих мы не бросаем. Закон бизнеса. Берите, берите! И живите спокойно, наслаждайтесь. Вон у вас секретарша какая, сочная, аппетитная. Я на вашем месте… э-эх… Или вы ее… того? Завидую, Николай Иванович, по-хорошему завидую. А чтобы не смущать вас на рабочем месте, я прошу завтра в девять утра подъехать на стройплощадку, там и подпишете. До завтра!
Глава 8
Алексей
В дом заходить не хотелось. Алексей постоял немного у забора, посмотрел на дом, на двор с постройками, на свой деревообрабатывающий цех поодаль. Где-то рядом шумела Чусовая среди камней, шумели вековые сосны. Ведь все родное, с детства знакомое и любимое, так что же изменилось в жизни, что происходит? Вроде бы все налаживалось, дела шли в гору, приобреталось оборудование, даже помощников пришлось нанимать, хозяином себя начал чувствовать. Не хозяйчиком, а солидным человеком, у которого в руках дело, который…
К горлу подступил комок. Агапов с трудом сглотнул его и побрел в сторону цеха. Там было темно, тишина. Алексей шел медленно, молча стоял, гладя стены здания цеха. Он обошел его вокруг, сел на обрезок деревянного бруса у задней стены, прислонился спиной и стал смотреть на скалы. Вспоминалось детство, как они на эти скалы лазили. Что от него осталось, от этого детства. Вон и Денис Сергунов умер. Альпинист был, с детства любил там лазить. Остальные по низам, а он…
Быстрые шаги Алексей услышал совсем рядом и удивился. Кто-то был за углом. Он то торопливо шел, то останавливался и замирал без звуков. Как вор! Алексей насупился, весь подобрался и стиснул кулаки. Вот так и бывает, когда дело встало. Начинают, как шакалы, подкрадываться те, кто хочет поживиться на дармовщинку чужим, кто начинает рвать еще теплое тело. «Эх, я тебе сейчас!»
Алексей поднялся и тихо пошел на звук. А человек за углом стал заниматься странным делом. Судя по звуку, он что-то сгребал. Опилки, что ли, нужны? Для огорода? Так опилки не здесь, бункер с другой стороны. А здесь лишь обрезки, которые никуда не годны. Разве что только на дрова, да и те давно вывезены.
Было непонятно, и злость на вора стала проходить. Кажется, это и не вор даже. Если бы не отчетливо слышанные только что шаги, то можно было подумать, что роется собака. Алексей вышел из-за угла, и глаза его расширились. Стоявший на коленках человек чиркал зажигалкой и дул, помогая разгореться небольшому огоньку на куче стружки и мелкой древесной щепы, что сгреб к деревянной стене цеха. Алексей мгновенно взорвался от негодования: какие могут быть костры рядом со строением, рядом с деревообрабатывающим
Когда в свете разгорающегося огня Алексей узнал Вовчика, все встало на свои места. И вся наивность суждений, наивность его мышления, отношения к людям, к жизни. Подлая неприятная рожа Вовчика, огонь у стены, все неприятности последних недель его жизни связались воедино. Вовчик был последним звеном всей цепочки. Этого гаденыша – братца дуры Таньки – они купили, они его подговорили сжечь цех! Вот что тут происходит!
Алексей пинками разбросал костер… Вновь наступила темнота, и в ней черной тушей ворочался Вовчик, отползая в сторону. От него даже пахло страхом. Подлым, гаденьким страхом.
– Ах ты падаль! – заорал Алексей и бросился вперед, ловя в темноте воротник куртки.
Он рывком поднял парня с земли, тряхнул так, что у того зубы лязгнули. Бешенство, обида – все это переполняло, затмевало разум. И Алексей с широким размахом, по-мужицки хрястнул ему кулаком в лицо. Вовчик вскрикнул и опрокинулся на спину, широко разбросав руки. Алексей снова подскочил, снова сгреб воротник куртки и рывком поднял безвольное тело на ноги. Вовчик захлебывался соплями и кровью, он тихонько подвывал от страха и пытался что-то сказать. Но Алексей с наслаждением снова врезал ему прямым ударом тяжелого кулака точно в центр лица. Что-то хрустнуло, и Вовчик с воем повалился на землю.
Алексей упивался, он как будто нашел решение, нашел выход застарелой боли, накопившемуся напряжению. Он выплескивал все в эти удары, он бил всю подлость этой жизни…
Вовчик корчился на земле и истошно орал фальцетом. Откуда-то взялась Танька, но Алексей ее отпихнул в сторону, как неодушевленное тело. Он пинал Вовчика ногами, стараясь попасть ему в солнечное сплетение, по печени, в промежность. Жена снова повисла на нем, вцепилась в волосы, скользнула по лицу ногтями. Алексей сбросил ее, схватился за саднящее лицо и посмотрел на ладони. Они были мокрыми, липкими…
Потом был свет фар, чужие руки, мужские голоса и… отчаяние. Так бывает, когда бежишь по спортивной легкоатлетической дорожке, когда сил уже нет, но надо побеждать, когда ты делаешь последний рывок перед финишем, вот-вот достигнешь лидера, но понимаешь, что уже не сможешь его догнать, что сил не осталось совсем. И он удаляется к заветной ленточке, и тебя обходит еще один соперник, потом еще один. И ты уже не попадаешь в тройку призеров, ты проиграл! А ведь вот она, победа, так была близка, только руку протяни, и вдруг в несколько секунд все рухнуло, все надежды… годы тренировок, годы подготовки…
В себя Алексей пришел уже в камере. Способность размышлять трезво вернулась, но внутри все еще кипело и бурлило. Синий цвет стен, массивная дверь – все это давило, толкало в пропасть отчаяния, но Алексей пока еще находился в состоянии возбуждения. Он мерил камеру шагами, он стискивал кулаки, не обращая внимания на сбитые костяшки, он пытался убеждать себя, что еще не все потеряно, что он докажет, что избил Вовчика, находясь в состоянии глубокого возбуждения. Да и попытка поджога – факт в его пользу.