Город священного огня (др. перевод) (ЛП)
Шрифт:
– Что… – начал Алек, удивленный и, как ни странно, отвергнутый. – Магнус, что?
– Мне не стоило этого делать, – спешно сказал тот. Он был явно взволнован, таким его редко видели, его щеки раскраснелись. – Я прощаю тебя, но не могу быть с тобой. Не могу. Ничего не выйдет. Я буду жить вечно, или, по крайней мере, пока кто-то наконец меня не убьет, а ты нет, и это слишком большой груз для тебя…
– Не говори мне, что для меня слишком большой груз! – жестко сказал Алек.
Магнус так нечасто выглядел удивленным, что это выражение смотрелось практически неуместным на
– Для многих людей это слишком. Для большинства смертных. Нам тоже нелегко. Наблюдать, как кто-то, кого ты любишь, стареет и умирает. Когда-то я знал одну девушку, тоже бессмертную…
– И она жила со смертным? Что случилось?
– Он умер. – В его голосе слышалась завершенность, говорившая о неописуемой глубокой печали. Его кошачьи глаза загорелись в темноте. – Не знаю, с чего я взял, что между нами может что-то быть. Прости, Алек. Я не должен был приходить.
– Да. Не должен.
Магнус смотрел на Алека с некой настороженностью, будто подошел к другу на улице и обнаружил, что они стали незнакомцами.
– Не знаю, зачем ты это сделал. Но знаю, что мучился неделями из-за тебя и того, что я натворил, что мне не стоило этого делать, не стоило вообще говорить с Камиллой. Мне было жаль, я все понял, многократно извинился, но тебя никогда не было рядом. Все это я сделал без твоего присутствия. Потому я задался вопросом, что еще я могу сделать без тебя. – Он задумчиво посмотрел на Магнуса. – Все произошедшее – моя вина. Но и твоя тоже. Я мог научиться не беспокоиться о том, что ты бессмертен, а я – нет. Все получают определенное количество времени, отведенное на их отношения, и ни секунды больше. Может, в этом мы не сильно-то и отличаемся. Но заешь, на что я не мог закрыть глаза? Что ты никогда мне ничего не рассказываешь. Я не знаю, где ты родился. Не знаю ничего о твоей жизни – какое твое настоящее имя, кто твои родители, кто был твоей первой любовью, когда тебе впервые разбили сердце. Обо мне ты знаешь все, но я о тебе – ничего. Вот в чем настоящая проблема.
– Я же говорил тебе, – тихо ответил Магнус, – на нашем первом свидании, что тебе придется принять меня таким, какой я есть, без всяких вопросов…
Алек отмахнулся.
– Не честно о таком просить, и ты знаешь – знал – что я мало понимал в любви, чтобы осознать, на что соглашаюсь. Ты ведешь себя так, будто ни при чем, но ты тоже приложил к этому руку, Магнус.
– Да, – сказал он после паузы. – Да, думаю, ты прав.
– Но это ничего не меняет? – Алек чувствовал, как холод пробирает его под самую грудную клетку. – Как и всегда с тобой.
– Я не могу измениться. Слишком много времени убыло. Мы, бессмертные, каменеем, знаешь ли, как ископаемые. Когда мы познакомились, ты был полон любопытства, радости, все тебе было в новинку, и я подумал, что это меня изменит, но…
– Измени себя, – сказал Алек, но вышло совсем не злобно или строго, как должно было, а тихо, как мольба.
Магнус лишь покачал головой.
– Алек. Ты знаешь о моем сне. О городе, улицах в крови, башнях из костей. Если Себастьян добьется желаемого, таким станет наш мир. Только кровь будет нефилимов.
«Ты мне нужен живым».
Алек сел на заледеневшую каменную скамью и схватился руками за голову.
– Прощаться, но не навсегда, – заспорил Саймон, но Изабель просто нахмурилась.
– Пойдем, – сказала она и потянула его за рукав. На ней были темно-красные бархатные перчатки, и ее руки смотрелись как красные пятна на темно-синей ткани его куртки.
Саймон откинул эту мысль. Хотелось бы ему не думать о крови в неподходящие моменты.
– Куда?
Девушка просто закатила глаза и толкнула его вбок, в темную беседку рядом с главными воротами Института. Место было небольшим, и Саймон чувствовал тепло тела Изабель – жара и холод не влияли на него с момента становления вампиром, если не считать тепла крови. Он не знал, было ли это потому, что он пил кровь Иззи прежде, или это было что-то более глубокое, но он слышал пульс крови в ее венах, как ничей другой.
– Жаль, я не могу пойти с тобой в Идрис, – сказал он без всяких вступлений.
– Здесь тебе безопасней. – Ее взгляд смягчился. – Кроме того, мы уходим не навсегда. Единственная нежить, которая может пройти в Аликанте, это члены Совета, поскольку у них назревает встреча. Они разберутся, что нам делать дальше, и отправят нас обратно. Мы не можем прятаться в Идрисе, пока Себастьян делает набеги во внешнем мире. Сумеречные охотники так не поступают.
Он погладил пальцем ее щеку.
– Но ты хочешь, чтобы я прятался здесь?
– Тут за тобой присмотрит Джордан. Твой личный телохранитель. Ты лучший друг Клэри. Себастьян знает об этом. Из тебя выйдет отличный заложник. Ты должен быть там, где его нет.
– Раньше он никогда не выказывал ко мне интерес. Не вижу причин начинать.
Девушка пожала плечами, крепче обхватывая плащ.
– Он ни к кому не выказывал интерес, кроме Клэри и Джейса, но это не значит, что все так и останется. Он не глуп. – С неохотой сказала она, будто ей было противно признавать качества Себастьяна. – Клэри на все пойдет ради тебя.
– И тебя тоже, Иззи. – Изабель посмотрела на него с сомнением, и он коснулся ладонью ее щеки. – Ладно, если ты уходишь ненадолго, то к чему все это?
Она скривилась. Ее щеки и губы были красноватыми от холода. Саймон хотел прижаться своими ледяными губами к ее, полным крови, жизни и тепла, но не мог, так как за ними наблюдали ее родители.
– Я слышала, как вы прощались. Она сказала, что любит тебя.
Саймон уставился на девушку.
– Да, но не в том смысле… Иззи…
– Да знаю я, – запротестовала она. – Просто она говорит это с такой легкостью, и ты тоже, а я никогда никому такого не говорила. Не считая родственников.