Город теней
Шрифт:
«Ну, где ж тебе было — тебя мать наверняка ни разу в ЦПКиО не брала, а это — совсем рядом», — подумал Вадим, хотя вслух это говорить не стал.
Он-то примерно знал, как пройти к буддийскому храму — маленькому осколку Тибета, оказавшемуся в далеком северном городе. Но вот то, что вход был не с набережной, оказалось сюрпризом и для него.
Они обошли вокруг темного здания, казавшегося почти безлюдным. Маша зачем-то бросила несколько мелких монеток около молитвенных барабанов, а потом потянула своего спутника по ступенькам
— Слушай, погоди, телефон мобильный надо выключить!
— Ну так выключай! — поторопила его девушка.
Внутри оказалось тепло и уютно. Они надели предложенные синие бахилы — а потом в молчании прошли в зал, где на стенах виднелись восточные мозаики — бодисаттва Авалокитешвара, Белая Тара, а в самой глубине стояло несколько статуй Будды…
Службы в храме не было. Минут через пятнадцать, насладившись восточной экзотикой, Маша потащила своего братца к «выходу».
— Случай, а почему именно сюда?
— Так просто. Говорю же — не была никогда. Да и вообще, хотелось сегодня подольше погулять. Просто так погулять… — Она запнулась, словно хотела что-то продолжить — и побоялась.
— Так холодно же!
— Ничего!
Она опять стала немногословной.
Они молча прошли обратно по набережной.
— Давай до «Черной Речки» дойдем, — предложила Маша.
— Давай, — согласился он.
И опять Вадиму показалось, что она что-то недоговаривает, будто бы боится.
«В чем дело-то? — подумал он. — Предчувствия какие-то, сон нехороший, что ли?»
И только когда они уже удалились от дацана, девочка неожиданно повернулась к Вадиму.
— Слушай, я кое-что знаю! Твердо-твердо знаю!
Вадиму впору было насторожиться.
— Что же это за государственные тайны тебе стали известны? — спросил он, копируя ее ехидный тон.
— И вовсе не государственные, а… частные, вот какие!
— Ну, ладно. Выкладывай. Раз сказали — «а», говорите и «б», барышня.
— Вот и нет, не «а» и не «б». А… — она задумалась, но, видимо, отступать было поздно. — Не «а» и не «б», потому что «эм»! — выпалила она. — Кое-кто влюблен, и очень даже! И безответно! Хочешь, я с ней сама поговорю. Мы — женщины, мы друг друга лучше поймем.
Ничего себе откровения!
Вадим даже остановился, не придя в себя от изумления. Этот трудный ребеночек пытался сейчас изречь некие истины… И весь ужас был в том, что истины, очень похожие на правду.
— И с кем же это ты собираешься поговорить? — спросил Вадим, уже прекрасно сознавая, что ответ ему известен.
— С Мариной, конечно!
— Это чтобы тебе нового проводника дали?
— Это чтобы ты… чтобы она… ну, внимание на тебя обратила!
— Она и так на меня обращает, уж можешь мне поверить! — Вадим сопротивлялся из последних сил, понимая, что всякое сопротивление оказывается бесполезным. Эта напористая девочка, пожалуй, и в самом деле готова — вот так вот, просто
Вадим давно уже свыкся с тем, что он одинок. А Марина… Ну, добро, дело было бы только в том, что она его старше — и намного, намного, эту разницу в возрасте нормальному человеку будет сложно представить. Да и магу вроде него — разве что с большим трудом. Она прекрасно помнила времена, когда никакого дацана в Петербурге не существовало и в помине, она — уже после — спасла от верного расстрела НКВДшниками несколько лам, связанных с этим странным храмом…
Но ведь разница между ними — это даже не разница между знаменитой на весь мир киноактрисой и простым работягой! Какие тут точки соприкосновения, кроме работы, конечно! Какой тут служебный роман, как в фильме у Мягкова с Фрейндлих!
— Если ты про разницу в возрасте, — продолжала умная Маша, — так это ничего! Ничего страшного! Знаешь, сколько Эдулет?
— Ну, постарше меня!
— Совсем ненамного! А Насте? Она мне в прабабушки годилась бы!
— Слушай, даже не вздумай, ладно!
— Да почему?! Вот увидишь, у меня все получится!
Вадим только головой покачал. Ну что прикажете с этим дитем делать?! И ведь даже если не поговорит — прочтет Марина ее нехитрые мысли, прочтет непременно!
«Она и мои читает, — подумал Вадим. — Еще как читает!»
Стало отчего-то зябко.
Весь дальнейший путь до «Черной Речки» они проделали молча. По крайней мере, при сопровождении сейчас можно было не опасаться, что она опять куда-нибудь провалится.
Уже на эскалаторе Вадим спросил, что у Маши на плеере.
— Небось, опять какую-нибудь «Лакримозу» слушаешь, а то и Янку Дягилеву…
— Вот и нет.
Она охотно протянула ему один из наушников.
Нет, это была не Янка. Это был «Флёр» — если вдуматься, не менее мрачный. Ну, почти всегда…
Завяжи мне глаза белой шелковой лентой Возьми меня за руку и веди… Вдоль мостов и каналов, сквозь поле с тюльпанами По воде, над водой — вверх к облакам… Отведи меня туда где сосны и скалы где горизонт всегда так ослепительно чист где нас встретит покой где никто не найдет нас где ласкают тетиву радуг золотые лучи…— Все равно поют депрессивно! — протянул он, радуясь в душе, что безумная идея хотя бы на время вылетела у нее из голову.