Город убийц

Точильникова Наталья Львовна

— Пока да.

— Ну, у вас просто королевский сервис, Георгий Петрович, — заметил я. — В Чистом мне даже не заикнулись про адвоката.

И я весело рассказал про обшарпанный биопрограммер, мои подозрения относительно украденных денег на новый, желании написать про сие Нагорному и стиль общения местного следователя.

— Эдуард Валентинович, вы сказали? — переспросил Дауров. — Рассохов?

— Да.

— Ну, считайте, что он больше не работает.

— Но он не из СБК.

— Ну и что? Я Александру Анатольевичу докладную напишу… точнее, уже написал. Он человек

молодой, во многом неопытный. Так что в его ведомстве, особенно в провинции, местами полный бардак. Но я рад помочь. В конечном итоге одно дело делаем. И он потом так трогательно благодарит за советы, что одно удовольствие их давать. Он вам-то с Реми напомнил про адвоката, когда вас допрашивал в прошлом году?

— Я заранее позвонил Камилле. Она была.

— Ну, это ваша заслуга. А то с ним бывает. Ему самого себя надо увольнять. Вы знаете, что результаты незаконного допроса можно оспорить?

— Что-то такое мне Камилла рассказывала…

— Правильно рассказывала. А допрос с помощью БП является законным только в присутствии адвоката. Даже если это допрос свидетеля. Иначе можно всю информацию смело выбрасывать на помойку. Все равно нельзя воспользоваться. А мы не можем себе позволить подобное расточительство, нам время дорого. Иногда очень дорого. И цена его человеческие жизни. Так и получается королевский сервис.

— Но если бы я потребовал адвоката в Беринге, вы бы потеряли еще два часа, — заметил я.

— Ах, какая упущенная возможность! — понимающе сказал Дауров. — Прошляпили, да?

— Это была моя ошибка. Но иначе вы бы их потеряли.

— Первый допрос надо уметь и так снимать, без применения технических средств. Лучше немного поучиться у господ психологов, чем нарушить законную процедуру. У нас же политические. Убийцы, но с убеждениями. Нарушим хоть запятую — нас журналисты съедят. Так что пусть госпожа де Вилетт смотрит внимательно и сразу говорит, если что-то не так.

— Так что я у вас, как у Христа за пазухой, — резюмировал я.

— Конечно, — сказал Дауров без тени иронии. — Не скажу, что у нас как в лучших отелях Версай-нуво, но ничуть не хуже, чем в ПЦ: душ, кондиционер, внутренняя Сеть. Это на тот случай, если вам придется воспользоваться нашим гостеприимством.

— Не вопрос, — сказал я. — Буду благодарен за приют.

— Только камеры запираются, и гулять на крыше, — заметил Ройтман.

— Какие мелочи! — усмехнулся я. — Мне Роше гравиплан пришлет.

— Не поможет, — сказал Ройтман. — Там решетка над местом прогулки. Под током. И силовое поле на километр вверх.

— Ага! Запомню, — сказал я. — Но вы, право, переоцениваете мои запросы. Какие отели Версай-нуво! Я их видел только снаружи. Я был бедный студент. Потом, правда, были махдийские деньги. Но их казалось как-то неприлично на отели тратить. Мне же их на оружие давали.

Дауров осуждающе покачал головой.

Но я продолжал:

— А первый светский прием в моей жизни был тот, на котором я поругался с Даниным.

— Да, — сказал Дауров, — это многое говорит о человеке. Впервые попасть на светский прием и тут же поругаться с императором.

Последнюю

фразу он говорил уже по дороге к двери.

Открыл сам, также как нам с Ройтманом. На этот раз на пороге стояла Камилла.

Легкий белый плащ, белый зонт-трость в руке, строгая прическа, внимательный взгляд больших серых глаз.

Я в который раз подумал, что мой адвокат еще и красивая женщина. К сожалению, всякий раз, когда я начинал думать в этом направлении, либо у нее, либо у меня был кто-то другой. Заключенный, государственный преступник я не мог предложить ей конкурентную альтернативу. Да и у меня были те еще любовницы. Сначала смерть. У нее меня Камилла благополучно отбила. Потом тюрьма, точнее психокоррекция. У этой меня пришлось с переменным успехом отбивать девять с половиной лет.

А потом почти сразу слава человека, спасшего Кратос во время войны. У славы она не стала меня отбивать, а я, сволочь, забыл про нее. И слава оказалась быстротечна, точнее дурная слава победила добрую и отправила меня в ссылку. Что я там мог предложить столичной звезде адвокатуры? Бросить практику и уехать в медвежий угол? И у меня уже разворачивался сетевой роман с дочерью Роше Вегой, которой, впрочем, мне тоже предложить было нечего, кроме интеллектуальных разговоров по кольцу.

Камилла кивнула мне как старому знакомому и поздоровалась с Ройтманом и Дауровым.

— Георгий Петрович, вы позволите переговорить с моим клиентом наедине? — спросила она.

— Конечно, конечно, — сказал Дауров и направился к той самой двери, за которой должен был стоять биопрограммер. — Идите сюда.

За дверью он и был. Совершенно с иголочки, с блестящим овальным излучателем с матовой поверхностью без единой царапины. Странный какой-то БП, я раньше таких не видел.

— Новейшая модель, специально для вас, мсье Вальдо, — прокомментировал Дауров.

Специально для меня, конечно, чушь, но, что новейшая видно. Интересно, что это мне сулит.

Я непринужденно опустился на кресло под биопрограммером, тоже с иголочки, обтянутое новой искусственной кожей. В комнате был еще круглый стул для следователя рядом с креслом и три обычных стула поодаль — все новое и блестящее. То ли ничего не украли, то ли слишком много выделили.

Камилла закрыла дверь и села напротив меня, слава богу, не на следовательский стул.

— Интересное место ты для себя выбрал, Анри, — заметила она.

Я поднял глаза к излучателю биопрограммера.

— Да он выключен, пока. Что ж, привычное для меня место, как дома. Интересное помещение нам предоставил Дауров для переговоров…

— Ну-у, это понятно, — протянула она. — Надо же парализовать волю клиента.

— Он что надеется парализовать мою волю?

— Анри, не будь так самоуверен. Не Дауров — так БП.

Я пожал плечами.

— БП. Правда, зря потратят электроэнергию. Я уже все выложил.

— Угу, — кивнула она, — ну, что ты натворил?

— Почти нечего.

И я ей рассказал о событиях последних восьми часов.

— Ну, никакого пособничества террористам здесь нет, конечно, — сказала она. — Ни один судья тебя не арестует.