Город в конце времён
Шрифт:
— Я знаю, — кивнула она.
— Их вторжение украло.
— Знаю.
— Откуда?
— Ты рассказал об этом нашему лидеру. На базаре. Но еще до этого я рассказала ей о тебе. Она дала разрешение с тобой здесь встретиться.
Такой поворот лишил Джебрасси слов. Нет, вы только представьте! Чтобы самма — целительница-пестунья и наперсница тайных дум — предала доверие Джебрасси с той же легкостью, что и Кхрен… Это лежало за пределами всяческого разумения.
Почти. Время — и то менялось; вторжения накатывали одно за другим — да и смотрители вели себя не так, как раньше. Недаром давеча показалось,
Тиадба почувствовала внутреннюю муку Джебрасси и легонько пожала ему плечи.
— Я расскажу все, что знаю. Тебе даже не надо ничего обещать. Потому что все поймешь сам, вот насколько это важно.
— Это она тебя подучила так говорить?
— Нет, — решительно мотнула головой Тиадба. — Здесь мой риск.
Джебрасси устало закатил глаза.
— Я не знаю, кто я такой и где окажусь в конце концов. Поэтому я пошел к самме.
Его передернуло.
Меж тем Тиадба мучительно подбирала правильные слова:
— Два имени… Просто объясни, что они значат. Я скажу тебе одно, а ты мне — второе. Договорились?
— Имена?
— Джинни, — не вдаваясь в объяснения, объявила она.
Джебрасси отшатнулся и мгновенно, не отдавая себе отчета в том, что делает, выпалил:
— Джек!
Она взглянула ему в лицо, торжествующая и… что? — обеспокоенная? испуганная?
— Два странных, дикарских прозвища, — сказала девушка. — Не с наших Ярусов. Вот так-то, Джебрасси. Мы знакомы. Знакомы каким-то другим, чужим способом, из чужих краев. Мне вообще кажется, что мы знакомы вечно. Ни с кем другим у меня не было такого чувства. — От эмоционального напряжения у нее появилась небольшая косоглазость. — Грядет то пробуждение, когда один из нас — кто-то из нас — окажется в большой, очень большой беде. И знаешь, мне кажется, именно я буду в тебе нуждаться. И ты придешь за мной.
Джебрасси со стоном рухнул на колени, вдруг потеряв силы — в словах Тиадбы прозвучала истина. Он испытывал жгучие спазмы горя и отчаянья — муки осознания того, что он примет ее в свою жизнь, бесконечно привяжется к ней, будет ей верен до конца, — и что потеряет ее слишком, слишком рано.
(Выпадение из цепи причин и следствий.
Выход из-под контроля.
Наши жизни нам не принадлежат.)
— Ничего не понимаю… — прошептал он.
Тиадба опустилась перед ним на колени, и они уперлись лбами, ладонями придерживая друг друга за виски.
— Дай мне три обещания, и я поделюсь с тобой — я покажу, тебе.
Визитер — точнее, его бесполезный последыш, — стучался в голове, подталкивая принять решение.
Джебрасси погладил щеку девушки.
Они дали друг другу клятву, которой были обучены еще детьми: некогда их заставляли повторять слова вновь и вновь, пока все звуки не стали получаться в точности.
Затем Тиадба насвистела коротенькую мелодию-печать.
Кончено. Джебрасси не мог взять в толк, что случилось. Глаза фокусировались медленно, не спеша. Тиадба успела отойти в сторонку и теперь стояла, задрав голову. Заметив его внимание, она вскинула руку, показывая на некий полуцилиндрический выступ в крайнем правом углу экрана, совсем крошечный в сравнении с гигантским размахом стены, нечто вроде частной ложи, но только с наихудшим видом из всех.
— Видишь?
— Ну
— Когда-то ее называли «балконом», — сообщила Тиадба. — Из нее управляли представлениями. Мне удалось найти туда ход в тыльной стороне Стены Света. Хочешь сходить?
— Да там, наверное, мусора по колено?
— Я все прибрала.
Он пожал плечами, выигрывая время, чтобы взять под контроль голос и поведение.
— Не знаю… Может, и есть что-нибудь интересное… Так что там такое?
— Большой экран неисправен, — сказала девушка. — Но есть еще маленький экран. Понимаешь? Через него можно подсоединиться к каталогу увеселений, которые когда-то показывали в Диурнах. Я уже кое-что посмотрела. Мне кажется, это про историю. Не нашу, конечно. Про историю тех, кто был до нас.
— Я все же не понимаю, чем это поможет походу.
— А разве тебе не любопытно? Неужели ни чуточки? Увидеть то, чего никто из наших не видел, вообще никто, на протяжении миллионов пробуждений? Узнать, как мы тут очутились и… если уж на то пошло… почему? Мы так невежественны. — Она вздохнула. — А ведь это, между прочим…
— Я понял. Вот она, та самая, третья общая черта у нас с тобой, — кивнул Джебрасси. — Кстати, хочу заранее сообщить, что я очень импульсивен. Кое-кто говорит, будто я дурак, но на самом деле я просто упрямый. И еще я все принимаю близко к сердцу.
— Четвертая, пятая и ше…
— Стало быть, мы с тобой одинаковы в шести вещах, — закончил он за нее.
Тиадба подобралась, выпрямилась и оказалась чуть выше Джебрасси, что вовсе не считалось за редкость среди членов древнего племени.
— Если смотрители нас застукают или пронюхают, что нам известно… Думаю, они решат нас остановить. Передадут в лапы Высоканов. Понимаешь?
Он кивнул.
— Тогда следуй за мной, это возле просцениума. Там не так давно обвалилась часть старой галереи.
Через полсотни шагов Джебрасси вслед за девушкой забрался внутрь темного каменного колодца с обрушенной крышей. В основании просцениума виднелся небольшой откинутый люк, частично заваленный обломками.
— Тебя не пугают узкие места? — спросила Тиадба, откидывая камни и кирпичи.
— Не думаю, — пожал плечами Джебрасси. — По крайней мере, до тех пор, пока из них есть выход.
— Ну что ж, вот тебе туннель. Он идет позади экрана, довольно много петляет, а в конце есть узкая шахта. Мне кажется, где-то рядом должен быть лифт — но он вряд ли работает. Чтобы подняться, надо карабкаться по крошечной спиральной лестнице с крошечными ступенями…
— Веди! — воскликнул Джебрасси.
Ликуя, Тиадба взяла его за руку и потянула за собой.
ДЕСЯТЬ НУЛЕЙ
ГЛАВА 19
СИЭТЛ
Джинни следовала за музыкой вот уже несколько миль. Похоже, ее долгое путешествие подошло к концу, и девушка в остолбенении разглядывала свою находку — широкое полотнище, залихватски расписанное красными и белыми буквами: LE BOULEVARD DU CRIME. [4]
4
Le boulevard du crime (фр.) — «Бульвар преступлений».