Город в конце времён

Бир Грег

— Матушка была танцовщицей. Отец всегда хотел стать комиком и фокусником. Сначала умерла мама, потом он. Я совсем мальчишкой был. Многого они мне не оставили — небольшой сундучок, кое-какой реквизит, книжки про фокусы — и камень. Голодать особо не пришлось — я научился играть на гитаре и жонглировать… кое-какие карточные фокусы и все такое. Поначалу, как и ты, прибился к дурной компании, потом сбежал… жил по законам улицы, начал подрабатывать баскером. Сумел не нарваться на нож… Года два назад переехал к парню по имени Берк. Он работает поваром в ресторане. Впрочем,

в последнее время мы не очень-то общаемся.

— Любовники поссорились?

— Да нет, — усмехнулся Джек. — Берк не из того теста слеплен. Ему просто не нравится жить в одиночку.

— Ты раньше встречал этих женщин?

— Эллен я знаю неплохо. С другими познакомился совсем недавно.

— Это ты нарисовал эскизы, которые… которые Мириам нашла в твоей комнате?

— Я рисую как курица лапой. Мой визитер это сделал.

— Откуда он, как думаешь?

— Из «города в конце времен», разумеется, — насмешливо ответил Джек, но голос его предательски дрогнул.

— И моя гостья тоже, — сказала Джинни. — Хотя в последнем сне она была не в городе, а снаружи, в каком-то гиблом месте.

— В Хаосе, — кивнул Джек.

Девушка не отрывала взгляд от пола:

— Не хочу об этом говорить.

— Ладно, — согласился он.

— Джек, а у них есть камни наподобие наших?

Он покачал головой.

— Не думаю.

— Что если от нас требуется их туда передать?

— Каким образом? Они там — мы здесь. — Он откинул голову, затем посмотрел на большую коробку, помеченную надписью «ВАЛЬЯДЛД, 1898». — Какого рода книги собирает Бидвелл?

— Любого.

Джек отогнул картонные клапаны и достал какой-то пыльный томик. Корешок потрескался, на пальцы просыпалась труха от старой кожи. Надпись золотыми тиснеными буквами по-прежнему не имела никакого смысла.

— Издательство «Белиберда», — сказал он. — Похоже, камни еще не довели работу до конца.

— Многие книги раньше выглядели ничуть не лучше. Впрочем, Бидвелл знает свое дело.

— Велика разница…

Джек хотел вернуть книгу на место, как что-то дернулось в руке — едва уловимый щипок за скрытый нерв, — и он перелистнул книгу к середине. Из моря тарабарщины вдруг вынырнул параграф, который он с трудом, но смог прочесть.

«…И тогда Джерем вошел в Дом и обнаруж та книгу без смысл кроме эт слов:

„Где камень, Джереми? Он утебяв карманес тобой?“…»

Джинни внимательно наблюдала за ним: лицо юноши залила краска, словно он нагишом оказался на улице. Джек медленно, сосредоточенно переворачивал страницы. Больше ничего в книге не имело смысла.

— Что-то случилось? — спросила Джинни.

Он показал ей страницу. Она прочла строчки, и у нее отвисла челюсть, как у ребенка, только что увидевшего привидение.

— Все книги разные, — сказала девушка, помолчав. — Меня в них нет.

— Ты смотрела? — уточнил Джек.

Она помотала головой.

— Не было времени.

ЧЕТЫРНАДЦАТЬ НУЛЕЙ

ГЛАВА 55

СЛИВНОЙ КАНАЛ ТЕНЕБР

Патун

привык жить в постоянном междусветье внешних оконечностей старых сливных каналов. Он редко поднимался в Кальпу и довольствовался исполнением своих обязанностей на широких равнинах, вдалеке от сияния света бодрствования, заливавшего Ярусы, — за вечную суету он про себя именовал их по старинке: грачовник.

Патун тренировал путепроходцев еще с той поры, когда ярусного племени не было и в помине. Высокий, сухопарый, со много повидавшим коричневым лицом, он шел по сухому дну канала, посматривая по сторонам серебристыми от настороженности глазами. Кальпа умирала: это длилось потихоньку с момента его собственного создания. Сейчас, похоже, процесс подходил к концу.

Свет бодрствования бросал перемежающиеся отблески на неботолок. Красные кольца пульсировали и мерцали вокруг трещин и язв, оставленных последним вторжением, которое прорвалось сквозь нижние уровни первого биона — непосредственно над его головой, — едва не унеся их всех.

Он завершил двадцатимильный путь по каналу от лагеря, выйдя к точке рандеву между первым и вторым островами, где и стал поджидать бурых смотрителей, спускавшихся с полубессознательным грузом.

На сей раз вместо обычных двадцати смотрители вызволили всего девятерых.

— Огромные разрушения, — доложил старший смотритель. — Большие потери. Вероятно, это последняя партия.

Доставленная молодежь тихо постанывала в изнеможении под сенью карликовых канальных деревьев. Смотрители снялись с места и улетели, а Патун стал проверять новоприбывших: приподнимал им головы, цветочным пальцем выщупывал жизненные показатели… Выяснилось, что все они пригодны: смотрители никогда не приносили раненых или немощных.

Каждого, кто приходил в себя, он поднимал на ноги, напевая успокоительные песенки креш-яслей. К этому времени, миновав каналы и песчаную отмель, подошла и группа его помощников. Уставшие, имеющие куда меньший опыт работы, молодые Ремонтники все же заботились о рекрутах с завидным терпением. Вскоре Патун выстроил походную шеренгу и направил ее к темной внешней стене, где со времен создания Ярусов располагался учебный лагерь — слишком долгий срок, даже по меркам Патуна.

Шесть самцов и три самки. Он поглядывал на ошеломленную молодежь и, как обычно, испытывал к ним и зависть и жалость одновременно — их было мало, они слабы, дезориентированы… И вечный вопрос: что доведется им увидеть в походе?

В путепроходцы отбирали только молодых представителей племени — тех, кого растили из первородной вещественной массы и воспитывали на Ярусах, — наделенных лучшими инстинктами, часть из которых полностью пробудится только в Хаосе. Что касается самого Патуна, то эта его версия никогда не выбиралась за внешний контур Средиземья. Если данная девятка и впрямь образует последнюю походную группу, есть шансы, что ему никогда не узнать всей правды о Хаосе и Тифоне.

Он разместил рекрутов по палаткам и убедился, что всего в достатке. Вскоре они погрузились в крепкий сон.