Город, в котором...
Шрифт:
Майор что-то прикинул в уме.
— Слушай… — он еще не до конца продумал. — Давай куда-нибудь сходим?
Зоя усмехнулась:
— Купаться, что ли? Или ты с Наташкой не накупался?
— С Наташкой я уже вот так вот накупался! — он показал на горле, как. — Я давно собирался с тобой поговорить.
— Что ты там придумал? — вздохнула Зоя; у нее сейчас не было воли ничему противиться, так она устала.
— Слушай, вот я смотрю на тебя, на себя… Вот поступлю я в военное училище… Ты
— Так, короче: что делать будем? — у Зои была пересохшая, как ручей, душа, сплавляться по такому руслу — одно мучение, дно скребет по дну, и потому — короче! Короче.
Майор взял Зою за руку:
— Ну вот давно бы так. Я просто был идиот.
Зоя руки не отняла, но отвернулась, чтобы смотреть не на Майора. Но и вдали ей ничего не светило.
— Зой, а Зой! — окликнул.
— Ну что?
— Пошли в кино?
— Зачем в кино? Давай тут целоваться.
Майор с сомнением наклонил голову:
— Что, правда?
— А чего! — Зоя хмыкнула.
Майор неуверенно наклонился, поцеловал Зою в щеку. Отстранился и в смятении смотрел, потому что ничего не случилось, кроме соприкосновения двух физических тел. Формулой математики можно описать это соприкосновение. Зоя усмехнулась, бестрепетно притянула его за шею одной рукой, поцеловала в губы.
И опять н е б ы л о н и ч е г о.
Майор, кажется, понял, что происходит. Он сел прямо на траву, уронил голову. Зоя села рядом. Молчали, каждый сам по себе.
— Зачем ты так? — тихо укорил Майор.
— А, плевать! Устала я, — ответила Зоя бесчувственным иссохшим голосом. — И даже лучше, если так.
Олегу в это время было не слаще: Олег влип. Что он скажет Зойке? А что он скажет Натали?
— Взгляд у тебя невыносимый. Как орудийный ствол наставила…
— Крепость хочу пробить!
— Я буду сопротивляться, — глянул исподлобья.
— Знаю. Вижу. Забаррикадировался… — вздохнула.
Олег прятал глаза. Потом вдруг пощады запросил:
— Запутался я. Ничего не понимаю.
Значит, слаб. О, это обнадеживало. Натали готова была ухватиться за любую соломинку.
— Давай я тебе все объясню!
— Да что ты мне объяснишь! Ты мне про себя объяснишь, а про меня? Я ведь про с е б я не понимаю! И ничего у меня не получается…
— Олег! Я виновата перед тобой, но я… просто умираю! — Натали вдруг заплакала.
— Мне самому хоть плачь.
И уже не сопротивляясь, сдался своим желаниям; он обнял ее — не прижал к себе, сам к ней прижался, как испуганный ребенок в поиске защиты.
— Все запуталось… — бормотал, пряча лицо на ее плече.
Инстинкт материнства подсказал ей прикосновения и то ровное нежное дыхание,
— Когда мне передали, что ты здесь, я ахнула, упала, села, встала, побежала… Бог знает что со мной сделалось. Все стремглав…
— Все ужасно… — бормотал Олег. — Но я знал, я предчувствовал, что так будет… я хотел этого. Я не мог тебя забыть.
— Вот и хорошо, и хорошо, — она нежно шевелила пальцами его волосы, летучими ласками касалась кожи.
Он обмяк и уже не так судорожно цеплялся за нее (от нее же ища себе спасения), он предался ее воле. Она взяла его за руку и повела в глубину леса, не разбирая дороги. Что-то она ему счастливо наговаривала на ходу, что-то он ей отвечал сумбурное, этих речей не передать, это сродни плеску птичьих гимнов.
Потом этот плеск иссяк.
Олег задумчиво умолк. Они остановились.
— С Зойкой-то мы что сделали…
— А что с ней? — с трудом припоминает Натали.
— Она вон забыла, как улыбка на лице делается, из чего она возникает.
— Все равно ты мой! Сперва ты был мой, а потом уж ее. Значит, мое право первее!
— Ну зачем ты так? — мучился Олег. Упрекать не смел: какое там упрекать, когда сам… Только мольба и остается: не надо! — Она себя и так ведет лучше некуда. Посерела вся. А мы как щенки. Вынесло нас половодьем, барахтаемся…
Натали вдруг вскрикнула, завидев что-то вдали за деревьями:
— Смотри! Вон Зоя с Майором! Прошли уже. В обнимку!
— Да?
— Да! — торжествовала Натали. — А ты боялся! Вот тебе и «лучше некуда»!
Олег сокрушенно замотал головой:
— Перетерло ее. В подшипнике этом. Дали ей роль, навязали, и она не сказала нам «а пошли вы…» Терпела, тащила. Надорвалась.
— Да брось ты! Нашел трагедию.
Олег продолжал сокрушаться:
— Воспользовались ее великодушием, даже не спросив ее, и она не послала нас к черту!
— Ну, ты как хочешь, а у меня об этом свое мнение! — Натали знала: Олег не станет уточнять, на что она намекает. Мужчины брезгливы к сплетням. Но сомнение посеяно, пусть теперь помучается, подумает. — Ах, я ведь сумку на пляже оставила. Пошли, сходим?
— Можно, я тебя здесь подожду? Посижу тут один… — Олег вздохнул: неоткуда было ждать ему утешения.
Он сел прямо на траву, сгорбился, стал в одиночестве думать свою думу. Тут и нашли его Витька с Любашей.
— Ничего себе друг! Приехал и смылся, не показавшись! Нас на бабу променял! — поднял Витька шум. Олег болезненно зажмурился, поднялся с земли. — Здоров был!
— Здорово…
— Чего такой кислый?
— Да!.. — Олег махнул рукой. Догадливый Витька подтолкнул Любашу: