Город в законе: Магадан, триллер
Шрифт:
— Это что? — спросил я у Славы, когда он замолчал. — На молитву не похоже.
— Это анафема, — тихо ответил он. И очень серьезно добавил:
— Я знаю, что книга "Сын Сатаны" проклята.
— Как это… проклята. Она же не человек.
— Зато делали ее люди.
— За что же их, они делали свою работу?
— Это плохая работа… плохая книга.
— И кто же их… проклял?
Этот вопрос остался без ответа. Сам, мол, понимаешь.
— А Люда-то при чем? Она просто технический редактор, она выполняла
— Фашистских генералов за что в Нюрнберге судили? Они ведь тоже приказы выполняли. И судили их за отождествление с приказом.
— Ну ты сравнил…
— Разговор, похоже, зашел в тупик.
Будь это кто-то другой, я бы просто улыбнулся. Но в данный момент мне было не до смеха.
— И… что же делать? Отнести книгу в церковь, снять проклятие?
— Нет, ее надо уничтожить.
— Как ты это представляешь — двадцать тысяч тираж, пятерка — штука. В особо крупных размерах…
— Не знаю — тебе решать. Она еще тебе аукнется.
Вот тут-то я разозлился:
— Слава, я уважаю твои взгляды. Это твое личное дело — вера. Но меня всегда бесит, когда только на том основании, что люди что-то прочитали или услышали, или к чему-то приобщились, они начинают вещать и пророчествовать от имени Бога! Но ты же грамотный в этом отношении человек, ты помнишь, что сказано в Библии. Не буду ссылаться на книги, это твоя епархия, но вспомни…и будут пророчествовать от имени моего лжепророки.
— Второзаконие, глава тринадцатая, — автоматически заметил Слава. — И все равно, подумай.
Вдалеке загудел клаксон. Нас уже ждали.
ГЛАВА XI
Презирающий свою жизнь — хозяин и твоей.
Говоря Пыжову о трех с половиной смертях, я имел в виду себя и, если он не переспросил, то понял правильно.
Физические раны мои зарубцевались, я уже и на волейбол стал потихоньку ходить и даже танцевать при случае. Но нельзя было сказать этого о душе. Смутное состояние опасности висело, как дамоклов меч, над головой и, хотя я уже давно не ставил ружье в изголовье и не шарахался от подозрительных прохожих, все равно я был далеко не тот беспечный Федяй. И видимо, как я подозревал, уже никогда им не стану.
Занимаясь делами издательскими, суетой наших будней, охваченный в объятиях больших и малых дел, я ждал продолжения… И оно последовало.
— Ну, вот, — вздохнул в трубке Александр Михайлович, — нашел я твоего убивца. Приезжай, поговорим.
Сердце у меня дрогнуло и подкатило к горлу.
— Ладно, — согласился я. — Встретимся там же.
Там же, это значит, у "Салюта". Рядом со стоянкой "Макака". Там всегда многолюдно, одни въезжают, другие выезжают и вряд ли кто обратит внимание на минуту тормознувший автомобиль.
Джип "Чероки" —
После обмена приветствиями, традиционного полупустого трепа, Саша, вздохнув, начал:
— Сам не пойму, хорошо это или плохо, что я его нашел. Как — рассказывать не буду. По агентурным данным. Можем на него даже сегодня посмотреть, кстати, давно и не расслаблялись.
— "Империал"? — Полувопросительно предположил я.
— Ну да, в других точках ему должно быть западло сидеть. Крутой мэн.
Он явно никак не мог приступить к главному.
— Саша, кто он, тудыт твою… что ты Муму за хвост тянешь — ее давно уже Герасим утопил.
— Да сам-то по себе он шавка, никто.
— Тогда кто за ним. Сто стволов. Так столько у нас и по области не наберется.
— Наберется-наберется, не волнуйся. И стволы бы не смутили, сам знаешь, есть пока силенки и у нас, а надо — товарищи подсобят. Есть тут две заковыки.
— Первая?
— Первая в том, что ничего ты, конечно, уже не докажешь. Даже если опознаешь. И время прошло, и в случае нужды алиби он всегда организует. А улик других никаких.
— А девка?
— А где она, твоя девка! И даже если найдешь, вот тебе моя голова — либо она не признается, что это она, либо побоится выступить как свидетель… хотела бы, давно объявилась.
Я помолчал, переваривая услышанное.
— Так, а вторая?
— Он сын этого… — и Саша назвал фамилию, которую ну никак я при всем том понимании, что и страна бандитская, и нравы волчьи — не мог услышать.
— Не может быть!
— К несчастью, может.
— И ты думаешь… — нерешительно спросил я, — Он его
начнет отмазывать.
— Нет, не начнет, — после некоторого раздумья произнес Саша, — он начнет размазывать тебя. То есть он просто тебя размажет — впереди выборы, ему светит ох большая и не на нашем уровне карьера.
— Саша, — ну я же его хорошо знаю. Он всю жизнь был порядочным мужиком.
— Дурак, — заорал наконец Саша и едва не проскочил на красный свет — мы уже летели к Пионерному — ты что не понимаешь, что за ним кодла! И что бы он не решил, будет так, как кодла эта хочет. Так, а не иначе.
— Все равно, я с ним хочу поговорить.
— С кем — с ним. С убивцем или с этим…
— С этим.
— Ну предложит он тебе, в лучшем случае отступного, за все твои, так сказать, рыдания, хотя нет — не предложит. Ведь он тебя тоже хорошо знает и знает, что и ты опасен. А в такой ситуации, как у него сейчас, опасен вдвойне.
— И что же делать?
— А что делать — живи. Проглоти и живи. Как все… глянь, целому народу по морде дали и еще плюнули туда же — ничего, проглотил. А ты что себя — выше народа считаешь.