Город Жемчуга
Шрифт:
«Вы никогда не должны скорбеть вместе с понесшими утрату. Иначе потом вы не сможете использовать никого из них», - имел обыкновение повторять ее старый сержант. Еще в СиДиЗОке она приняла решение относиться к смерти как истинный чиновник, находясь на безопасном расстоянии от скорбящих и их эмоций. Точно так же она собиралась вести себя и в дальнейшем.
– Лин, я решила остаться.
– И когда же ты собираешься вернуться?
– Я остаюсь навсегда.
Лин казалась равнодушной. Точно так же она выглядела, когда Хагель сообщила ей о несчастье.
– Не могу сказать, что в чем-то
– И если бы этого не случилось, у тебя было бы одной проблемой меньше. Я теперь работаю на правительство вес'хар.
– Что?
– Не спрашивай почему, и если тебя спросят, скажи, что не видела меня.
Шан объяснила, что она могла потерять кого-то, кого считала близким другом, в силу сложившихся обстоятельств, а посему решила, что будет лучше уйти прямо сейчас.
Неожиданно Лин посмотрела ей прямо в глаза.
– Я хочу, чтобы Дэвид был похоронен здесь. Ты знаешь Джоша лучше всех. Спросишь у него?
– Конечно.
– «Лицемерка, лицемерка, лицемерка».
– Уверена, проблем не будет.
– Шан, я говорю о похоронах, а не об укутывании в скальный бархат.
– Я обещаю.
Шан хотелось спросить почему. Но на самом деле ответ Лин значения не имел. Она побрела по коридору назад, к своей каюте, и открыла свой шкафчик. Она вытащила пиджак от формы, встряхнула пылинку с плеча и расстегнула темно-синий саквояж. Когда она сдвинула его с места, что-то внутри зашуршало.
Семена. Конечно. Шан открыла запечатанный пакет семян томатов, которые контрабандой собиралась привезти на Землю. Нет. Ей так никогда и не суждено будет вырастить их. Еще одна ниточка, связывавшая ее с миром, который ей придется оставить. Однако теперь она сможет воплотить в жизнь хотя бы часть своих грез, даже если никогда не сможет пойти на попятный.
Ей вновь пришлось сделать усилие, чтобы оставаться отстраненной. Сейчас у нее появилась работа, достойная СиДиЗОка, и она станет выполнять ее. Даже если СиДиЗОк больше не существовал на Земле, он остался здесь, в ней.
Шан собрала семена, прикидывая, где бы она могла привить их. И тут, перебирая семена, она впервые почувствовала, что ее застали врасплох. А виной тому были ее собственные руки.
Суперинтендант могла поклясться, что ногти у нее на руках начали превращаться в когти.
Арас гордился своими навыками в работе со стеклом. Стекло необходимо, и не существовало никакой причины для того, чтобы не делать его хорошо. Все свое искусство Арас вложил в надгробный камень Дэвида Невилла. Он украсил памятник фрагментами розового и золотого стекла, использовав лучшие куски для мозаики. Джош сказал, что цветы были подобраны соответствующе.
Обычно мастерские были полны колонистов, что-то ремонтирующих и переделывающих, но в этот раз все тихо и дипломатично покинули помещения, оставив Араса наедине с его задачей. Вес'харбыл доволен этим. Независимо от количества смертей, которые пришлось повидать ему, он так и не научился равнодушно относиться к тяжелым утратам. Он просто стал большим специалистом в этой области, знал, когда боль достигнет пика и через какое время угаснет.
Но
Вновь это была его вина.
Теперь он оценивал себя с точки зрения гефес– людей, которые не стали бы отказываться от использования с'наатат,лишь бы младенец остался жив. Он ведь сделал то, что сделали бы они. В определенный момент он по собственному желанию бросил вызов естественному порядку вещей. А Шан не сделала этого. И Арас очень хотел знать почему.
Он закончил панно только с первыми утренними лучами, а потом отнес надгробный камень на край периметра Константина, где Джош уже выкопал глубокую яму, оставив выемку для надгробного камня. Все точно как он запланировал. Атеперь Арас стоял позади и скорее созерцал свое творение, а не восхищался им. В ясные дни лучи солнца просеивались бы сквозь надгробную плиту, как через панно в церкви, и отбрасывали бы разноцветные солнечные зайчики на могилу. Настоящие цветы были лишь жалкой заменой этого светового представления.
Потом, присев на корточки, Арас задался вопросом, сколько непоколебимых аксиом его веры разрушится в последующие годы. Он даже не был уверен в том, кто он теперь.
– Прекрасно, - оценила его работу Шан.
Она следовала за ним. А может, она уже достаточно хорошо его изучила, чтобы знать, куда он пойдет и чем станет заниматься в эти дни. Так или иначе, Арас был доволен, что Шан рядом. Суперинтендант встала на колени рядом с ним, и Арас автоматически начал гладить ее по плечу, словно приветствуя своего брата по дому.
– Я хотел, чтобы все было закончено до того, как прибудет командор Невилл, - заметил он.
– Все это в любом случае очень печально.
– Все хорошо. В любом случае, Арас, ты - хороший человек.
– Шан выглядела отстраненно. Не могло быть так, чтобы от Араса не исходило какого-то запаха.
– Получилось здорово.
– Скажи, Шан, неужели Джош прав? Неужели существует жизнь после смерти?
– Рациональная моя часть говорит «нет», несмотря на доводы квантовой физики. А другая часть?..
– Шан огляделась, словно ища ответа.
– Я не хочу жить загробной жизнью. Есть некоторые люди, с которыми я бы не хотела встретиться вновь.
– Но почти все человеческие культуры имеют свою историю о жизни после смерти.
– Но ты не разделяешь эти мысли. И исенджине разделяют.
– Я никогда не встречался с представителями другой культуры, которые разделяли бы ту же самую точку зрения.
– Почти каждое чудо имеет мирское объяснение. Ваш Город Жемчуга фактически дерьмо насекомых. Создание, дарующее вечную жизнь, - паразит. Пузыри в шампанском - результат воздействия дрожжей. Даже тот замечательный запах, который исходит от земли после дождя, - всего лишь бактерии actinomycetes.Так устроена Вселенная. И ты можешь смотреть на удивительное чудо или зреть грубую суть. Поверь, я хочу любоваться чудесами. И я не хочу стать одним из них, когда все закончится.