Город Жемчуга
Шрифт:
– Ладно уж… Но они ведь не могут прятать здесь целый склад? Любой индикатор давно сработал бы.
– Однако совершенно определенно могу сказать, что это не аромат новой разновидности химических отходов.
– Можешь веселиться.
– Шан открыла линию безопасной связи на своей шебе, щелкнула клавиатурой и подмигнула Макеевою.
– Чувствую, самое время отправить приказ о приостановке лицензии. Вот так.
– Она нажала клавишу ENTER.
– Это должно привлечь внимание.
Макеевой отодвинулся, пропуская Шан.
– Знаешь ли, по-моему, это как ссать против ветра. Они вернулись к идеи агрооружия,
– Может быть. Но это будет стоить им потерянного производства. Поместите вербовщика на самый нижний уровень их структуры… Дайте им понять, что электорат не собирается сдаваться без борьбы.
– Бывают времена, когда я и в самом деле начинаю сочувствовать экотеррористам.
Шан выдержала паузу, а потом произнесла голосом падре, вещающего грешным прихожанам:
– Я тоже, сын мой. Я тоже.
«Да, я их отлично понимаю». Может быть, Макеевой пытался сказать, что знает о ее «грешках»? Знает, что она имеет хорошие связи среди преступников, и доволен этим? К тому же он никогда не хотел быть первым в команде. В некотором смысле именно благодаря этому он слышал, что говорят вокруг. Перейдите путь СиДиЗОку, и вы с удивлением обнаружите, что имеете дело с людьми, работающими вне закона, выражающими тем самым свое недовольство окружающей средой. А правительства, когда им нужно, всегда используют самый дешевый и эффективный способ терроризма. Это совершенно удовлетворяло Шан.
– Для начала хочешь осмотреться?
– поинтересовался Макеевой.
– Угу.
– Шан набросила свою форменную куртку и обула ботинки, так чтобы все слышали, как она топает по коридору. У входного люка она замешкалась.
– После вас, - галантно объявил Макеевой.
– Нет. Иди первым, - возразила Шан.
– Очисти дорогу для меня. Или нет! Будь моим ледоколом?
– Она знала, что, где бы она ни появилась, ее появление предвещало плохие новости. Любой может этому научиться. Старый сержант, обучавший ее лет двадцать назад, научил ее никогда не отступать и никогда не отводить взгляда. До сих пор это отлично срабатывало. Макеевой скользнул через люк, направившись в подозрительную часть станции… Но тут они внезапно оказались лицом к лицу с группой техников в бледно-зеленых лабораторных халатах.
Техники стояли, прислонившись к переборкам, или сидели, взгромоздясь на рамы иллюминаторов. Пара выпрямилась, когда Шан и ее спутник подошли ближе. Они внимательно рассматривали женщину-инспектора, а она смотрела на них. Первыми отвели взгляд они.
– Всего лишь контроль сорняков, - заметил один из них.
– Мы работаем над штаммом Chenopodium [5] .
– Я не предупредила вас, что все ваши слова могут быть использованы против вас. Поберегите их для допроса, - небрежно бросила Шан.
– Однако вы должны знать, что Chenopodiumявляется основным пищевым компонентом в некоторых странах, и ваша организация оставила рекордный след в загрязнении урожайных сортов.
– Эй, Уоррендеры имели в виду опиумный
– Да, так и записано, и генетически немодифицированное просо. Похоже, я… Да, я не зачитала вам ваши права. Поинтересуетесь ими позже.
Она ушла. Несколько мгновений за спиной у нее стояла мертвая тишина, а потом раздались многочисленные голоса. Слово «неизменный» прозвучало несколько раз. А Шан осталась довольна тем, что все они увидели: она - одна из тех, у кого остались старые, неизменные, человеческие гены. Так они еще больше заведутся от ее намека на дикость и близость к природе. А дело всего лишь в том, что мать ее как истинная язычница не доверяла никакому лечению, включающему в себя терапию генов. Этот факт неоднократно использовала правительственная пропаганда. Тут Макеевой и в подметки ей не годился.
– Хорошо. Пока подозрения министерства иностранных дел подтверждаются, - первым нарушил тишину Макеевой.
– Возможно, они готовят убийцу урожая для правительства какой-то мелкой страны.
– С тем же успехом это может оказаться и наше правительство.
– Шан обнаружила, что в этот раз ей тяжелее, чем обычно, делать вид, что она не обращает внимание на закрытые люки, мимо которых они проходили. Для Макеевоя они были всего лишь закрытыми дверьми. А ей всегда казалось, что за ними что-то скрывается, что-то опасное, звериное и в то же время отвратительное. Иногда она задавала себе вопрос, сможет ли она когда-нибудь смотреть на двери и видеть в них всего лишь двери. Ей казалось, что за ними всегда кто-то прячется и однажды она столкнется с ними… Двери всегда ассоциировались у нее с опасностью, точно так же как здоровые кухонные ножи и жидкость для чистки посуды.
– Могу поспорить, ты пропустишь все самое интересное, - вновь заговорил Макеевой.
Шан покачала головой. Я хочу нравиться людям. Я хочу смотреть на вещи, не прикидывая в уме, какой вред они могут нанести.
– Если я и пропущу представление, то ничего не потеряю.
– Ты могла бы получить много большую пенсию, работая в каком-нибудь частном охранном предприятии.
– Не хочу долго лицезреть одну и ту же задницу. Пусть даже и за хорошую пенсию.
– Даже если на кону небольшой садовый участок, а, Гив?
– Я всегда говорила, что однажды обрету свободу. Я собираюсь это сделать до того, как окончательно состарюсь, чтобы наслаждаться свободой.
– Тут она подумала о своих томатах. Приятная мелочь - деталь, на которую другие и смотреть не захотят. А для нее - ключ, блоки, из которых строят здания, сама суть жизни. Да, скоро она сбросит эту форму. И пусть у нее при этом возникнут финансовые проблемы.
– Не забывай об этом, Роб. Ты думаешь, что впереди у тебя много лет, но годы пролетят очень быстро. Ты и не заметишь.
Она хотела объяснить ему об углах, которые она срезала, идя к заветной цели, всех серых районах, которые пришлось превратить либо в белые, либо в черные… Но тут шеба в ее кармане защебетала и разогнала печаль. Шан со щелчком открыла компьютер и прочла сообщение.
– Хорошо. Министерство иностранных дел должно прислать свою команду. Разве не могли сказать об этом раньше, до того, как мы загрузились? Ненавижу, когда оперативники смешиваются с гражданскими.
– Когда они прибудут?