Город золота и свинца
Шрифт:
У нас было вещество, которым хозяева закрывали контейнеры. Оно выходило из тюбика жидким, но почти мгновенно твердело.
Я сказал:
– Сначала я закрою твой клапан.
– Но я не иду.
Я молча смотрел на него.
– Не глупи. Ты должен идти.
– Нет. Они ничего не должны заподозрить.
– Но они и так заподозрят, когда увидят, что я ушел.
– Не думаю. Твой хозяин погиб. Ударился при падении. Что должен в этом случае делать раб? Ему незачем жить, и он уходит в место счастливого освобождения.
Я видел, что он прав, но с сомнением сказал:
– Может,
– Нужно помочь им подумать так. Я знаю некоторых рабов в твоей пирамиде. Я скажу им, что видел тебя, и ты говорил, куда направляешься…
И тут он был прав. Фриц все заранее продумал. Я сказал:
– Если ты убежишь, я вернусь…
Он терпеливо возразил:
– Это не поможет. Твой хозяин мертв, а не мой, это ты должен уйти в место счастливого освобождения. Если ты вернешься, тебя начнут расспрашивать. А это конец.
– Мне это не нравится.
– Не имеет значения, нравится тебе это или нет. Один из нас должен передать сведения Джулиусу и остальным. Тебе это сделать безопаснее. – Он схватил меня за руки. – Я выберусь. Сейчас это легче. Я знаю, где река. Через три дня я скажу рабам в своей пирамиде, что слишком слаб для работы и потому выбираю счастливое освобождение. Я спрячусь и приду сюда ночью.
– Я подожду тебя снаружи.
– Но не больше трех дней. Ты должен вернуться в Белые горы до начала зимы. А теперь посторонись. – Он заставил себя улыбнуться. – Чем скорее ты нырнешь, тем скорее я смогу вернуться и попить.
Он запечатал отверстия в моей маске, велев мне предварительно глубоко вдохнуть. Через несколько секунд он кивнул. Пожал мне руку и сказал: «Удачи!» Голос его звучал глуше обычного.
Я больше не смел задерживаться. Поверхность воды находилась в шести футах под низким парапетом. Я встал на ноги и прыгнул в воду.
Глава 11
Двое возвращаются домой
Вниз, вниз, во тьму. Течение подхватило меня и потащило, а я помогал ему гребками. Я продвигался вперед и вниз. Рука задела за что-то, я больно ударился плечом. Это была стена. В ней по-прежнему нет отверстия, и течение увлекало меня вниз.
Страх охватил меня. В воде может оказаться решетка, которую я не смогу преодолеть. Или запутаюсь в какой-нибудь сети. Все предприятие казалось мне безнадежным. В голове начало шуметь. Я перевел дыхание. Пять минут, сказал Фриц. Сколько же я под водой? Я понял, что не имею представления: может, десять секунд, а может, в десять раз дольше. Растущий страх охватил меня, я хотел повернуть и плыть назад, против течения, туда, где оставил Фрица.
Но я продолжал спускаться, пытаясь выбросить из головы посторонние мысли. Если я поверну, все погибло. А мы не имеем на это права. Один из нас должен вырваться. Далеко внизу виднелся тусклый зеленый свет, но вокруг было темно, и я погружался в эту тьму. Я еще раз вдохнул, чтобы уменьшить боль в легких.
Течение резко изменило направление. Я протянул руку и опять наткнулся на стену. Вниз, вниз… И отверстие. Течение внесло меня в него, здесь оно было гораздо сильнее.
Вода шла более узким каналом.
Меня продолжало тащить вперед в абсолютной тьме. Изредка я вдыхал воздух, когда становилось невмоготу. Время становилось все более неизмеримым. Мне казалось, что я нахожусь под водой не минуты, а часы. Я иногда ударялся головой о твердую поверхность. А под собой я мог коснуться дна канала. Однажды я оцарапал вытянутую руку о стену, но мне было не до того, чтобы измерять ширину потока.
Воздуха уже не хватало: я дышал своим же выдохнутым воздухом. В голове начало стучать. Меня охватывала темнота. Все это безнадежно, ловушка, из которой нет выхода. Со мной все покончено, и с Фрицем тоже, и со всеми теми, кого мы оставили в Белых горах, и со всем человечеством. Можно остановиться, прекратить борьбу. И все же…
Вначале оно было очень слабым, только самый убежденный оптимист мог принять его за свет, но я шевелил уставшими руками, и оно росло. Становилось все ярче, белее. Там должен быть конец тоннеля. Боль в груди становилась невыносимой, но я решил не обращать на нее внимания; ярче и ближе свет, но все еще за пределами досягаемости. Еще гребок, говорил я себе, и еще, и еще. Свет теперь находился надо мной, и я пробивал себе дорогу вверх. Ярче и ярче, и вот надо мной ослепляюще яркое земное небо.
Небо, но не воздух, в котором нуждались мои измученные легкие. Закрытая маска душила меня. Я старался расстегнуть на поясе пряжку, но пальцы не слушались. Меня потянуло вниз, и лишь маска удерживала меня на поверхности. Удерживала, но и душила. Я снова попытался снять ее и снова не смог. Какая ужасная ирония, подумал я. Зайти так далеко и задохнуться на пороге свободы. Я вцепился в маску – безуспешно. Чувство поражения и стыда охватило меня, а затем тьма, от которой я так долго отбивался, обрушилась на меня и поглотила.
Меня окликали по имени, но откуда-то издалека.
– Уилл…
Я сонно подумал, что здесь что-то не так. Это мое имя, но… оно произносится по-английски, а не так, как я привык слышать в городе, где говорили по-немецки. Я умер? Может, я уже на небе?
– Как ты, Уилл?
На небе говорят по-английски. Но это английский с акцентом, да и голос мне сей знаком. Бинпол! Неужели Бинпол тоже на небе?
Я открыл глаза и увидел, что лежу на тенистом берегу реки. Надо мной склонился Бинпол. Он с облегчением произнес:
– Ты пришел в себя?
– Да. – Я собрался с мыслями. Яркое осеннее утро… текущая мимо река… солнце, от которого я все еще автоматически отводил глаза… а дальше… огромная золотая стена, увенчанная обширным зеленым куполом. Я выбрался из города.
– Как ты здесь оказался? – спросил я у Бинпола.
Объяснение было простым. Когда нас с Фрицем унесли треножники, он решил вернуться в Белые горы и рассказать Джулиусу о случившемся. Но он был еще не готов к этому и остался на несколько дней в городе, слушая и запоминая все, что может оказаться полезным. Он узнал приблизительные размеры города и решил, что попробует его обойти. Ему сказали, что город лежит на притоке большой реки, по которой мы плыли. Он взял лодку отшельника и поплыл на юго-восток.