Город Золотого Петушка. Сказки
Шрифт:
Подала ей мать кашу.
— Почему твёрдая? — кричит дочка.
Подала мать рыбу.
— Почему вялая? — топает ногами Ладо.
Подала ей мать мясо.
— Почему жёсткое? — опять кричит дочь.
Поставила мать лепёшки на стол.
— Почему горькие? — плюётся красавица Ладо.
Заплакала мать: никак дочери не угодишь. Позвала соседских ребят и отдала им лепёшки. Съели ребята лепёшки, хвалят:
— Ой, мать, какие лепёшки вкусные, да мягкие, да сладкие!
Тут совсем разозлилась Ладо. Оттолкнула мать, затопала ногами, закричала, выскочила из дома. Оглянулась
— Через спину перекачусь, заплачу, белым лебедем стану. С лебедями полечу в незнаемые края, чистых людей искать буду… Другую мать найду!
Через спину перекатилась. Белоснежными перьями покрылась, в воздух поднялась на лебединых крыльях, полетела.
Заплакала мать, закричала, дочь свою звать стала. Даже не оглянулась недобрая Ладо на мать.
Подлетела Ладо к косяку лебедей. Спрашивают её:
— Откуда ты, новая сестра?
Отвечает Ладо:
— Чистых людей, рыбой не пахнущих, искать с вами полечу. В незнаемых краях другую мать поищу!
Не расступились лебеди, в свою стаю не пустили Ладо.
Захлопал крыльями вожак, говорит:
— Как можно другую мать найти? У человека только одна мать. Другой — нету!
Не приняли лебеди Ладо. Полетела она в одиночку. Летит — на мать злится, на лебедей злится. «В другое место прилечу. Такое найду, где люди рыбой не пахнут, где люди зверем не пахнут, где люди собакой не пахнут, — чистое место найду. Мать другую себе найду!»
Улетели лебеди. Улетела и Ладо.
Долго плакала мать, дочку потерявши…
…Вот деревья лист уронили. Заяц белую шубу надел. Змеи в камнях уснули. Медведь в берлогу залёг. Охотники соболевать ушли. Водяной Хозяин от холода реку ледяной крышей укрыл…
А мать всё плачет, всё в ту сторону смотрит, куда Ладо улетела…
…Вот дороги чёрные стали. Медведь сосать лапу перестал. Белки все орехи приели. На лыжах камус мокрый стал. Из заморских краёв пеночка прилетела.
А мать всё плачет, всё на небо смотрит, всё в ту сторону смотрит, куда Ладо улетела. Всё в небо мать смотрит, даже про огонь в очаге забывать стала. Стал огонь гаснуть и погас совсем. Ушёл огонь из дома. Ушла жизнь из дома. Умерла мать Ладо…
…Вот тёплый ветер из Никанского царства подул. Из старой травы молодая травка зелёную стрелку пустила. Водяной Хозяин с реки ледяную крышу снял. Медведь из берлоги вышел. Заяц свою белую шубу в лесу потерял. Деревья почки набрали. Перелётные птицы на старые места прилетели.
Прилетели и лебеди из далёких стран.
Прилетела и Ладо. Видно, не нашла себе другой матери. Стала кружиться над своей деревней. Над домом своим летать стала. Кричит, зовёт свою мать:
— Через спину перекачусь, заплачу, опять девушкой стану! Старую мать свою обниму, слёзы её утру!
Никто не выходит из дома. Вьётся Ладо в небе, плачет. Не может девушкой обернуться…
Целое
С тех пор каждую весну прилетает она, кричит, мать свою зовёт — и не дозовётся.
Маленькая Эльга
Это случилось очень давно. Так давно, что самый старый удэ не помнит. Ему об этом рассказывал дед. А деду говорил его отец. Очень давно это было.
У одного охотника, Сольдига, умерла жена и оставила ему дочку по имени Эльга.
Похоронил Сольдига жену, погоревал, погоревал и женился второй раз. Взял женщину из рода Пунинга. И стали они жить втроём: Сольдига, жена его Пунинга и дочка Эльга.
Сольдига очень любил свою дочь. Делал разные игрушки: колыбельку, чумашки, мялку с колотушкой, чтобы кожу мять. Такие игрушки делал, чтобы привыкла Эльга к женской работе.
А маленькая Эльга просила отца:
— Сделай мне нарты, лук, стрелы, копьё!
Пунинга, услыхав это, сказала:
— Зачем тебе игрушки мальчика?
Отвечает Эльга:
— Вырасту, буду отцу помогать на охоте!
— Вот ещё! — сказала Пунинга. — Не твоё это дело!
Посмотрел Сольдига на дочку, видит — смелая девочка у него растёт. Сделал он дочке игрушки: маленькие нарты, лучок-самострел, копьё, маленького оленя из дерева вырезал. Ездовых собачек упряжку.
Увидела Пунинга, что не послушал её муж, и невзлюбила Эльгу. Стала обижать её, когда уходил отец на охоту. Терпела Эльга, отцу не жаловалась на мачеху, чтобы его не огорчать.
…Так жили они.
Вот однажды повстречал Сольдига кабана в тайге. Долго гнал его Сольдига. Совсем загнал. Ушёл в чащу кабан и залёг.
Шёл мимо амба — тигр. Он голодный был. На кабана наткнулся — и давай его рвать! Не разглядел Сольдига, кто там копошится — метнул в чащу копьё. Проткнуло копьё кабана и задело тигра.
Рассвирепел тигр и набросился на Сольдигу. Стал охотник говорить тигру, что не его хотел он убить, в кабана метил, да не стал его амба слушать и разорвал на куски.
Узнал амба вкус человеческой крови. Стал к стойбищу ходить. Пошли на его тропу другие охотники — сородичи Сольдига, просили не трогать их, в другие места просили тигра уйти. Но амба не слушал их. Стал по ночам приходить — свиней, оленей, собачек таскать. Маленьких детей таскать стал! Чего уж хуже!..
Не стало отца — Эльге совсем плохо пришлось! Возненавидела её Пунинга. Стала работой девочку морить. Ходит Эльга за водой, моет крупу для каши, солит рыбу, сушит юколу для собачек, мнёт шкуры, вышивает мачехе халаты, таскает из тайги хворост для очага. А Пунинга целыми днями лежит на нарах, ест, спит, трубку курит, ничего сама не делает, всё кричит на Эльгу: «То подай, девчонка! Это подай!»